– Начнем заново, я отыскал место…

– Это замечательно, но наша связь…

– Мы останемся вместе…

Константин очнулся в милицейской машине, тело ужасно ныло, лицо было разбито, пытаясь пошевелить челюстью, он ощутил тупую боль. Вскоре машина остановилась, с передних сидений вышли двое патрульных. Голова была в тумане. Открылась дверь, и Константина молча вытащили из салона и повели в отдел. В окне у входа висел плакат, занимавший площадь проема. На красном фоне изображался могучего сложения мужчина средних лет с окладистой русой бородой, в зеленом тренче, поверх которого была накинута распашная тяжеловесная шуба из медвежьего меха. Позади этого богатыря художник поместил строй милицейских, отдающих воинское приветствие. Внизу плаката надпись: «Служим народу, как ОН служил». Человека на плакате Константин узнал бы в любом состоянии. Как же, Александр Романов, наш герой! Перед замешкавшимся Константином отворили дверь и втолкнули в проем. Едва он оказался в отделе, поток свежего воздуха с улицы растворился в стойком запахе мочи, пота и перегара. Наверняка у милиции выдалась трудная ночка, помимо преступников им приходилось отлавливать пьяных, бездомных, дебоширов, в числе которых был, собственно, и сам Константин. Новоприбывшего завели в комнату дежурного и посадили за стол.

– Фамилия, Имя, Отчество, – не поднимая глаз, сказал дежурный, начав заполнять протокол на затасканном планшетном компьютере.

– Опалов Константин Александрович.

– Год, месяц, день рождения.

– 25 августа 2021 года.

– Вашу правую руку.

Константин протянул ладонь, милицейский приложил ее к дактилоскопическому сенсору, лежавшему на столе. Прибор испустил легкое сияние, после чего Константину позволили убрать руку.

– Итак, Опалов К.А., 25.08.2021, не судим, не привлекался, штрафов нет, – дежурный прочел на мониторе полученную информацию, – чист, как стеклышко. Учитесь? – не дожидаясь ответа, милицейский взглянул на экран, – Международный университет Алекрома, студент-агроном. Что же вы, товарищ агроном, общественный прядок нарушаете? Свидетели говорят, вы совершили нападение на отдыхающих граждан в заведении «Пятница». Одному нанесли телесные повреждения. Посмотрите, на кого вы похожи. Нажрался и в морду дать захотелось? Знатно над тобой поработали, будет уроком. Пока побудите у нас, до выяснения обстоятельств. Возможно, с бодуна кому-нибудь из пострадавших взбредет написать заявление. Желаете позвонить родственникам, друзьям, адвокату?

– Нет, – безучастно ответил Константин.

– Сейчас вас проводят к дежурному медику. Он приведет вас в порядок, после чего вас отведут в комнату временного содержания. Уводите, – обратился дежурный к стоявшему рядом сержанту.

 Карауливший позади сержант поднял Константина за локти и повел к медику. Они шли по длинному коридору со слабым освещением. Зловоние только усиливалось.

– Сюда, — сказал милицейский, умело повернув Константина к отворенной двери.

В кабинете сидел врач с заплывшими от усталости глазами. Сотрудник протянул ему бумаги, тот лениво покачал головой и скупо гаркнул:

– Ложитесь на кушетку.

Константин лег на спину, врач подошел, и начал возиться с металлическим ободом у изголовья, который со скрипом поднялся и с противным скрежетом просканировал Константина от головы до пят и обратно. Медик посмотрел на экран, вмонтированный в столешницу.

– Внутренние органы целы, сотрясение мозга.

Затем он усадил Константина, дал пару таблеток, и нанес мазь на лицо и ссадины на теле.

– Через пару часов кровоподтеки и мелкие ранки исчезнут. Голова может болеть пару дней. Мы закончили, – обратился он к милицейскому.

Сержант вновь подхватил Константина и повел по тому же длинному коридору. В помещении для задержанных находилось шесть камер. Приведший Константина сержант расписался в журнале и, открыв засов, втолкнул его в ту, что была посвободнее. Помещение размером два на три метра. По запаху Константин понял, что в камере он не один. Напротив входа была устроена бетонная ступенька, на ней лежал мужчина, укрывшийся пиджаком. Константин проковылял до ступеньки, стараясь не разбудить мужчину – мало ли с кем его заперли. Константин решил присесть рядом, однако, мышцы ног так дико ныли, что он грузно плюхнулся на зад. Сокамерник, втянув воздух забитым носом, пошевелился и, дернувшись телом, сквозь дремоту повернул голову на источник шума. Перевалившись на спину, он провел рукой по лицу и шмыгнул носом. Присев, мужчина похлопал по карманам, но не найдя искомого, развернулся к Константину и пристально на него уставился. Константин во мраке разглядел, что мужчина был одет в затертый костюм, у него было обрюзгшее лицо с седой бороденкой.

– Куришь? – спросил мужчина.

– Нет.

– Плохо, – сказал он, потом немного помолчав, представился, – Серега.

– Костя.

– Лихо тебя разукрасили. Менты?

– Подрался.

– За девушку?

– Да так, слово за слово.

– Я тоже слово за слово, – хило усмехнулся мужчина, – с женой. Кинулся на нее. Ну и… – он махнул рукой и плюнул в угол.

– Убили что ли?

– Хох, ее убьешь… сама кого хочешь на тот свет отправит.

– Ясно, – сказал Константин, решив, что на этом обмен любезностями можно прекратить и заснуть.

– Ясно ему! И что же тебе, щеглу, ясно? – выругался мужчина, приблизившись к лицу Константина, от него пахнуло резким перегаром. – Ты что же думаешь, я бомж вонючий? Я? Я, капитан российской армии, офицер, мать твою, я не шваль с подворотни, хочу сказать.

– Я не хотел вас…

– Да знаю я, чего ты хотел, – перебил его бывший капитан, – все вы теперь думаете, что капитан Прошкин дерьмо под ногтем… Мол, спета моя песенка. А, хрен вам! – протянув шиш в пустоту, сказал мужчина. – А сколько ведь раньше имел, молодой был, красавец. Куда похерено? – говорил он теперь тихо. – Когда генералиссимус пришел, я в Моздоке служил, двадцать четыре мне было. Жена моя была красавица, я ее из Иваново привез. Город невест, мать его... Невест-то невест, а сколько я морд перешибал за нее… чай, не невесты были. Сидели мы тогда в части, как крысы, жрать нечего, в стране бардак, тащат отовсюду. А Пироян пришел и порядок навел. Уважать нас военных стали, а уважение дорогого стоит, знаешь ли. Помню послали нас в Ар… или Кар…, да и черт с ней, в общем, местность в Средней Азии, приехали колонной в тамошний райцентр, а народу-то нету. Так, задохлики шатаются по улицам, и пыль вокруг. Есть им там нечего было, подыхали, словно мухи под стеклом. Женщины детей нам пихали, мол, заберите хотя бы их. А что, мы? Не пищебаза, у нас из еды только сухпаек да вода. Дали им чего смогли, и поехали дальше. А дальше то же самое. Георгий Максимыч потом узнал из наших донесений про ситуацию и послал караваны с продовольствием. Во, мужик! Присоединили к России потом, конечно. Иначе, перемерли бы! Вы теперь, молодежь, Пирояна клеймите, мол злодей, агрессор!

– Он людей репрессировал миллионами, – возразил Константин.

– А спас сколько? Я в трех кампаниях участвовал, повидал на две жизни хватит. И так скажу, Пироян нес людям идею, вел в будущее. А что вы, молодежь, можете? Ни черта не можете. Только генералиссимус умер, вы как вороны слетелись и давай клевать. Он ведь не ответит. Был бы живой, всю бы вашу кодлу коммунистическую разогнал к едрени матери. Чего вы построили? Ничего! Все он! При нем я был ветеран. Гордились мной. В школы звали рассказать детишкам о подвигах. Цветы дарили. Теперь ради чего жить, скажи мне? Ради штук, которые вы в бошки суете, чтобы в интернете жить? Вот у нас, я помню, было настоящее детство. На улице бегали, в футбол играли до ночи, карбид взрывали. Ты, вот, знаешь, что такое карбид?

– Нет.

– О том и речь. Сейчас ведь детей на улице не сыщешь, все по домам да в интернете сидят. Во дворах больше не строят полей для футбола. Нахрен их строить, если никто не играет? Ну, плотят мне пенсию, а жить-то бессмысленно.

— Вот именно, платят. Сейчас честное правительство, которое избрал народ, — произнес Константин, подивившись, как он на автомате встал на защиту власти.

— Партийный?

— Я? Нет.

— Какая, хрен, разница, вы все нынче оголтелые коммуняки. Я, вот, только одно не пойму, откуда этот генсек доморощенный взялся? Блин, тело Пирояна не успело остыть, а он уже из тайги вылез, как черт из табакерки. Здрассе... Царь умер, да здравствует новый! Массовое сумасшествие… Как может мужик из деревни за неделю заполонить собой все пространство, чтобы народ только и говорил, что о нем, и стать главой страны?

— Какой он мужик? Он высокообразованный человек, просто в эпоху смуты он ушел в глушь из протеста к происходившему. Настало время, и он нашел силы действовать. Это даже школьник знает.

— Ладно, только есть сохранившие разум люди, которые говорят совсем иное.

— Теории заговоров были и будут всегда.

— Раз ты такой умный-разумный, тогда скажи, почему находят следы видеомонтажа и искусственно созданные кадры, выдаваемые за подлинную жизнь Романова?

— Ага, он, вообще, рептилоид, — ухмыльнулся Константин.

— Вот оно ваше поколение. Будущего нетути. Хана скоро всему. Ааа… – договорил он и махнул на Константина рукой, снова пошарил по карманам, и так и не найдя сигарет, завалился на ступеньку, отвернувшись к стене.

Споря с капитаном, Константин истратил последние силы, поэтому с наступившей тишиной, он сразу забылся сном. Однако толком вздремнуть оказалось не суждено, засов заскрипел и в камеру вошел дежурный.

– Опалов на выход, – скомандовал милицейский, составлявший протокол ночью.

Константин с трудом поднялся и вышел. Дежурный указал рукой на сопряженную с изолятором комнату. Зайдя в небольшое помещение, они встали напротив друг друга, затем сотрудник заговорил:

– Учти, парень, – милицейский смотрел по-отечески сурово, – ты выбрал путь, который не доведет до добра. Если ты намерен вести антисоциальный образ жизни и впредь, то мы обязательно сообщим в ВУЗ. Думаю, ты меня понял, товарищ студент. Сейчас я выпишу штраф за хулиганство, после чего можешь быть свободен.

– Спасибо, – обрадовавшись внезапному избавлению, сказал Константин.

– За вами пришла девушка, ее поблагодарите.

«Катриночка, золото ты мое!» – подумал Константин.

Дежурный проводил недавнего узника к выходу, но там не оказалось Катрины. Константин посмотрел на дежурного вопросительным взглядом.

– Наверное вышла, – сказал дежурный, хлопнул его по спине и побрел в дежурную часть.

Несмотря на вчерашние побои, Константин полубежал к выходу в нетерпении увидеть Катрину.