Следующая неделя прошла по-пуритански деятельно. Перво-наперво к Волу приставили немку-гувернантку для обучения этикету. Гувернантка вечно носила при себе брошюрку в мягком переплете, и видит бог, когда она в очередной раз гневно отчитывала Вола за повторявшиеся из раза в раз ошибки, периодически скатываясь в грозные фразы на немецком, Вол опасался, как бы ему не прилетело этим пособием по лбу. Налицо культивация фобии к печатному слову.
Вояж до Лозанны не обошелся без последствий. В обеденный час Вол явился в ресторан, а Николя не пришел. Администратор ресторана сообщила, что месье Баратин по семейным обстоятельствам покинул лечебницу. Позже ходили слухи, что за выходку Баратина настойчиво попросили. Узнав об этом печальном исходе, Дана предложила отправить по женевскому адресу Николя бутылку хорошей водки и черной икры в знак гостинца поддержки, а Вол лишь безучастно пожал плечами, попыхивая сигареткой, до которых он получал доступ только по утрам и вечерам.
За прошедшую неделю Вол сблизился с Даной, после обеда они завели обыкновение часа по полтора гулять в саду лечебницы или спускаться к озеру. За эти прогулки Дана успевала в мягкой форме экзаменовать Вола по прочитанному материалу о нефтяной индустрии и объяснить сложные моменты. Однажды разговор, неожиданно, съехал:
- Марки сортов нефти имеют два основных показателя: плотность и содержание серы. Лёгкая нефть - самая дорогая, имеет высокую плотность и низкое содержание серы, зато тяжелой намного больше по объему на Земле. Легкие и тяжелые сорта можно смешать для выравнивания показателей. В мире признаны три эталонных маркерных сорта – Brent, добываемая в Северном Море близ Шотландии, WTI из Техаса, Dubai Crude из Персидского залива. Нефть Brent торгуется на бирже в страны Европы и Азии, к ее цене привязана Urals, Siberian Light и остальные российские марки. Американская WTI ориентирована на страны Западного полушария, потому от котировок на техасскую легкую формируются цены на прочие марки нефти обеих Америк. Dubai Crude в основном поставляется в Китай и страны Азии, торгуется на Дубайской товарной бирже, - говорил Вол, сосредоточенно глядя под ноги.
- Какой вы молодец, - Дана похлопала в ладоши, однако Вол заметил, что радость сегодня требовала от нее усилий. Дана глубоко дышала. Наконец, она попросила передышки и присела на лавочку.
- Что случилось? – растерянно спросил Вол. – Мне сходить за доктором?
- Не нужно, - тихо ответила Дана, ее дыханье ускорилось. – Со смерти Сергея Ивановича на меня накатывает тревога. Дайте минуту.
- Прости, Дана, что приношу столько проблем, - винился Вол для утешения.
- Ах, если б только вы были причиной забот. Валентин, моя вера в вас оправдывается, успехи налицо. Эксцессы есть, но я их предвидела. Прошу же, присядьте, а то люди примут меня за больную и правда вызовут помощь!
Вол послушно сел и достал сигарету, но тут же кинул ее в урну, испугавшись, что дым навредит Дане.
- Дана, ты беременна? – шепнул Вол на ухо.
Ошеломлённая вопросом Дана уставилась на Вола.
- От Маркела, - неуверенно продолжал он, коль уж начал. – Ты сообщила ему после прилета, а он дал заднюю. Приступы тревоги…
- Нет, боже мой! – оборвала его Дана. – Говорила я, что эта Санта-Барбара у всех на виду породит сплетни.
- Да наплюй на чужое мнение! Что вам, большим начальникам, могут сделать пересуды подчиненных?
- Маркелу, конечно, ничего. Адюльтеры поднимают авторитет самца. А я из, как вы выразился, начальницы превращаюсь в заурядную бабенку.
- Неправда!
- Да бросьте! В вечер прилета я говорила, что я круглые сутки в работе. Где мне искать мужиков? Вы ведь не знаете, каково быть мною. Облачённая статусом ближайшей помощницы олигарха, я за версту распознаю ухажеров, которым плевать на то, что у меня под юбкой, не говоря уже про эфемерную душу. Нет, для них я способ подобраться к Сергею Ивановичу. Одно знакомство с ним поднимает до небес. А уж муж его помощницы автоматически получит ореол доверия, а следом теплое место. Запомните Валентин, доверие в мире миллиардов самый драгоценный ресурс.
- Ты доверяешь Маркелу?
- Спустя столько лет, только ему. Секс из потребности в первый раз показался мне вполне разумным поступком. Где раз, там и два. Оказалось, в его голове тараканов не меньше, чем в моей. Понимает, что я не могу дать ему семьи, понимает, но делает шаги. Понимает, ошпаривается и злится. Вскоре остынет, зароется в работе или отвлечется быстрой связью. Потом ни с того на Маркела накатывают мысли о возможном счастье со мной в главной роли. Вернее, не со мной, а неким образом меня внутри его идеи о любви и счастье, каким он представляет его для себя. Маркелу нужна идиллия отношений. Парадоксально, что он избрал для этого негодную, испорченную меня. Как он не поймет, что подобное упорство равнозначно насилию?
- Долго это продолжается у вас?
- Лет пять. Я потворствую из слабости. Да и он правда хорош, да и я привыкла. Черт… Я увлеклась, – сказала Дана виновато. - Простите, что пришлось слушать всё это, нервы. Умоляю, давайте забудем.
- Конечно, конечно… - заговорил Вол.
- Черт, даже не с кем поделиться личной жизнью, кроме двойника мёртвого шефа. Какой же херней мы заняты…
За неимением алкоголя после заката Вола гасил хандру разговорами с женой. Сперва Клавдия строжилась на поздние звонки, но вскоре свыкалась с мыслью, что муж работает на износ и только к ночи возвращается в общежитие. Тем более, раз звонит, значит не пьет. Уж лучше лечить тоску беседой, нежели водкой. Вся трудность заключалась в описании треволнений иносказательно. Вол нелепо подменял Швейцарию Российским Севером, но рассудок Клавдии сам помогал найти объяснение несостыковкам по опыту брака. Однажды Вол так увлекся, что выдал нечто наподобие:
- Наши девки, понимая как охерительно много у тебя денег, улыбаются точно деревенские бляди. Они бы и хвостом завиляли, если бы отрос. А эти иностранки вроде щупают тебя везде, и про карман тяжелый явно в курсе, ан нет, глядит стеклянными глазами с дежурной улыбочкой. Баба-робот, одним словом.
- Ну ты и хамло, конечно, - заключила Клавдия и подумав сказала: - Сам посуди, кто к вам женатым мужикам на Севера из нормальных девочек поедет массажистками, они в Питер, в Москву, в Европу. Там женихи водятся обеспеченные. Потому и набирают на Севера киргизок да узбечек. Из Азии, в общем. А они там, сам понимаешь, в строгости воспитаны, не чета нашим профурсеткам, у них в кишлаке с восьми лет назначен жених.
Так вышло, что захирелый мужик – основа крепкого брака.
Один из дней выдался заурядным донельзя, что Вол, не найдя чем поделиться, спросил у жены «Как дела?». После жалоб на склоки с престарелой матерью, рассказ жены сменился пересказом новостной повестки и сериальных перипетий.
Пятничным утром Вол проснулся свежим и в прекрасном настроении, что в последнюю неделю пребывания в лечебнице превратилось в норму. Вслед за скромным веганским завтраком его увезли на последний сеанс лечебного фитнеса. Под руководством личного инструктора Вол сделал растяжку и с полчаса занимался в бассейне над укреплением внутренних мышц. Выйдя из душевой, он увидел дожидавшегося в кресле Маркела.
- Может съездим переодеться? – спросил Вол, приглаживая высушенные волосы.
- Не царь, чтоб к нему наряжаться. На тебе спортивный костюм дороже, чем любой из его парадных. Правда, стоит признать, что здесь это не аргумент… - сказал Маркел, поднимаясь. – Идем, Хорьков ждет.
- Сколько можно подъебывать?
- Не я назвал потомственного швейцарского бизнесмена Жан Пьера Орекоффа, совладельца клиники с полуторавековой историей, Хорьковым. Дважды!
Они вышли в сад, где бессменный садовник меланхолично сметал с дорожек опавшие листья.
- Мог бы и встретить, - недовольно буркнул Вол, наблюдая пустое крыльцо шато.
- Боится, что его снова прилюдно обзовут Хорьковым!
Вол скорчил гримасу и, потеснив Маркела, первым вошел в холл. Администратор по телефону сообщила о визите и лично проводила обоих к кабинету Орекоффа, который увидев дорогих русских гостей, да еще и готовившихся к отъезду, радушно вышел из-за стола и пожал руки обоим, щебеча нечто восторженное на французском.
- Рад, говорит, что зашли попрощаться, - перевел Маркел.
- По случаю и бахнуть не грех, - весело сказал Вол. - У него в шкафчике кир имеется.
Маркел осуждающе взглянул на Вола и продолжил любезничать по-французски. Сели. Швейцарец заговорил.
- Каких впечатляющих успехов вам удалось достичь с нашей скромной помощью, - переводил Маркел. – Ваш облик сияет здоровьем.
Вечером Вол подошел к зеркалу в гостиной.
- Действительно похорошел - сказал он, улыбаясь рядами ровных белых зубов. – Лоб блестит, лицо округлилось. Хоть замуж выдавай, а, Дан?
- Вон, как на него свободная Европа влияет. Всего-то две недели прошло, - сказал Маркел сидя в кресле с телефоном в руках.
- Иди ты, - сказала Дана и подошла к Волу. – Постройнел. Надо вам откормиться дома, фактура у Сергей Ивановича была повнушительнее.
- Пускай народ видит, что Свечкин отощал от забот по запуску месторождения. Прибавим рейтинг, - сказал Маркел.
Дана взяла с дивана кладч и направилась к выходу.
- Мар, я на пару часов.
С удовольствием обнаружив невостребованность, Вол заперся в комнате на втором этаже и в полюбившейся манере курил лежа на кровати. В тени комнаты он задумывался о предстоявшем звездном часе: о ножницах, перерезании ленты, рукопожатии с президентом под вспышки камер, о котором нельзя будет похвастать, авось и о перспективах, если дело удачно разрешится. Будет не разумным со стороны помощников выбрасывать на улицу такой ценный кадр. Вол поглядывал в окно на белесые вершины хребта и рассуждал, насколько бестолковое занятие есть горные лыжи. Всех делов: толкнулся и съехал вниз, затем поднялся и опять вниз. Столько расходов ради покатушек. «С жиру», - заключил Вол и хотел кинуть бычок в створ, но вспомнил об охране внизу и, тягостно привстав, дотянулся к пепельнице. По телевизору показывали на тарабарщине, Вол пробовал втянуться через действия героев, но себя перебороть не сумел. Скучно. Подремать до ужина показалось неплохим вариантом, но, как назло, не спалось, только занемела шея. На часах было четыре, после курева есть не хотелось совсем. Намаявшись, Вол спустился и велел горничной сделать чашку кофе. Выйдя на улицу, он с пол часа глазел на джипы, обсуждая с охранниками проходимость, ничего другого, в силу ничтожного понимания устройства автомобилей, он придумать не сумел, да и ребятки, не привыкшие к обществу высокого начальства, тушевались, отвечая сухо. Вернувшись в дом, Вол прокатился вверх на подъемнике и, испытывая полнейшую безысходность, поплелся обратно в комнату дожидаться ужина. Дверь в комнату Маркела была приоткрыта. Вол заглянул, никого. «И этот куда-то слинял», - буркнул Вол и обернувшись распахнул дверь в свою комнату и налетел на Маркела. Тот остановил его, упершись ладонями в грудь.
- Где ты шаришься? Весь дом обошел. Идем!
Вернувшись к себе, Маркел усадил Вола за столик для напитков, бутылки были заранее спущены на пол, а столешницу занимали сплошным покровом бумаги в полном беспорядке. Маркел сел рядом и придвинулся поближе.
- Пришло время рассказать о взаимосвязях внутри элит, - сказал Маркел, и призадумавшись добавил: - Дана уверена в твоем успехе, потому уж постарайся. Назад дороги нет. Для всех нас.
Вол кивнул и послушно сложил руки.
- Что ж, с чего бы начать… Смотри, в каждом городе… Нет, скорее, так! После развала Союза во всегда считавшемся нищим государстве обнаружилось много бесхозного имущества. Первая кооперация принесла огромные доходы новорожденным бизнесменам, однако, все понимали, что на купи-продай твердого фундамента для достатка не сделать. По счастью, началась приватизация и бывшие фарцовщики с барыгами получили в собственность нечто существенное, нежели бумажки. Хотя, будем откровенны, мало кто понимал ценность полученного добра, поэтому многие предприятия и колхозы были разбазарены по бросовой цене. Легко пришло - легко ушло. Зачем тебе станок, если ты без понятия, как наладить рынок сбыта и выстроить производственную цепочку с имевшимися специалистами и оборудованием. Барыги остались барыгами, купили завод, а через пару лет продали что смогли, остальное бросили. Так наша страна вошла девяностые.
- Ну, это я знаю, можешь не рассказывать, сам трудился в приборотехническом, на складе. Повидал, как рушат многотысячные заводы. Потом братки пришли.
- Погоди ты с братками, - небрежно оборвал его Маркел. – Рынок в девяностые напоминал ту самую войну всех против всех, работать никто не умел, вели бизнес больше на показуху, сегодняшним днем. А гонору, словно каждый первый барон Ротшильд. Братки не пришли, как ты сказал, братки вели бизнес по-своему. Смысл строить пасеку, если можно отобрать готовый мед. Тем более, что пасечники сами готовы были сотрудничать. Милиция оставалась советской со всеми правилами и запретами, а страну пришел Дикий запад. Да и мало было ментов, где тут справиться с тысячами дуболомов, которых воспитал фильм про Рембо и Ван Дамма. Ну, да бог с ними. Мы тут не историю сели изучать. К нулевым хаос дал осадок. Те, кто выжили, в прямом и переносном смысле, образовали региональные элиты. В стране начали вырисовываться экономические связи, потоки товаров и услуг стабилизировались. Владельцы латифундий, заводов, комбинатов, шахт, лесов, портов осознали, что бизнес нужно вести по науке, а не по чутью. Поняли, что нужно договариваться, чтобы получить больше. Деньги в кубышку на Кипр, а зятя в областную думу. Так народился первый слой элит, на которых Русь святая держится поныне.
- А как же алюминь, газ, нефть? Там люди покруче сидят, им твоя областная дума даром не сдалась. Им подавай главную.
- И да и нет. Подожди, - сказал Маркел и взяв листок бумаги для наглядности начал чертить схему. – Это местные элиты, вокруг них кормятся чиновники и силовики. Не думай, со взаимной выгодой. Братки по большей части стали пинкертонами.
- Кем стали?
- За деньги выполняют грязную работу, на которую менты не подпишутся.
Вол, подняв бровь, закивал.
- Так что провинциальных бандитов мы в расчет не берем. О других поговорим дальше. Над местными элитами присылают надзирать губернатора, по византийской традиции не из местных. За губернаторами смотрит полпред. Потоки всегда идут снизу-вверх, сверху спускают только целевые деньги на имиджевые проекты. На онкоцентр, например, - Маркел дочертил фрагмент к схеме. - На ступень повыше забрались крупные сырьевики сумевшие приватизировать комбинаты всесоюзного значения, которые возводились стройками коммунизма. Разумеется владельцы нефти, газа, трубы. Крупные банкиры туда же. При Борисе царе перечисленные вместе с «Семьей» делили первые места, но не сегодня. Им пришлось потесниться, уступив место ребятам, которые либо в детстве вместе стреляли из рогатки Ленинградских чаек, либо остались сильно при делах со старыми Ельцинскими элитами. Элиты первого эшелона делятся на кланы, аккумулирующие в себе ресурсную, силовую и финансовую власть. Гарант выступает в роли замкового камня, что держит свод. Его роль сводится к сложнейшей роли соблюдения баланса. Заметь, не равенство доходов, а баланс интересов. Иначе, друг друга все б пожрали.
- Если элиты настолько всесильны, почему тогда по телевизору то одного министра посадят, то губернатора. Про ментов вообще молчу, и дня не проходит без новостей об очередном миллиарде под матрасом.
- Одних приходится сажать, потому что попались. Откровенно покрывать коррупцию нельзя, нужно блюсти видимость государства. Поэтому, пускай посидят, пока дерьмо не уляжется. Ты приглядись, еще недавно чиновник отдыхал на нарах, а глядь уже в совете директоров госкорпорации. Иных сажают, чтоб не убивать. Своего рода милосердие за выслугу лет. Пойми, умных людей в принципе мало. Получив власть под конкретные задачи, дураки чуют запах первых дармовых денег и начинают грести непомерно, жадничают, лезут в чужие интересы. Когда набирается критическая масса недовольства, разумно прополоть грядку, иначе не миновать раздора.
- Вертикаль власти и потоков должна быть стабильна.
- Начинаешь учиться. Теперь мы добрались до криминала, - улыбнулся Маркел, покосившись, но продолжил серьезно: - Национальная преступность в нашей схеме играет роль получения серых денег и инвестирования за бугром. Америка, само собой, в приоритете. Наши любят США, и бабки работают стабильно, если делать все правильно. Вернемся к нулевым, когда ОПГ внезапно исчезли с внутренней повестки, еще недавно мафия была бессмертна, а щелк пальцем и побеждена.
- Они переоделись в пиджаки депутатов, - блеснул Вол, надеясь снискать повторную похвалу.
- Не только депутатов, но суть ты уловил верно. Группировки успешно наладили каналы, а затем произвели слияние с русскими преступными сообществами за рубежом, что возникли за время волн эмиграций из СССР. Не обошлось без крови, но, залезая в опасный бизнес, причастные осознают ставки. Таким образом, наши ОПГ преобразовались в международные преступные синдикаты. Не редко на них полагаются, когда требуется подобраться к зарубежным элитам, перенаправить потоки траффика оружия и наркотиков. На криминал можно списать любые ошибки, особенно трупы.
Дослушав, Вол задумался и достал пачку сигарет, показав ее Маркелу в знак просьбы. Маркел кивнул на открытое окно. Во время перекура оба молчали, Вол смотрел на горы, погруженный в осмысление услышанного. Маркел наблюдал за ним словно отец, впервые доверивший руль малолетнему отпрыску.
- А мы куда входим? – сухо спросил Вол и закашлялся от дыма.
- Что взять с поколения, которое в ютубе смотрит выпуски Соловьева? – сказал Маркел, проведя ладонью по уставшему лицу. – Ты, вернее, Сергей Иванович Свечкин начинал с нашим богоспасаемым лидером задолго до переезда в Кремль.
- Что ж получается, - опешил Вол, - я его друг?
Губы Маркела растянулись в улыбку, он подошел к Волу и похлопал по загривку.
- Неужели ты думал, что мы наняли тебя, чтобы обмануть президента? Нельзя быть настолько наивным. Тебе доверена священная функция обмана русского народа. Чти ее.
Брови Вола опустились настолько, что глаза превратились в щелочки. Маркел занес руку для очередного похлопывания, но дотронуться не решился.
- Довольно на сегодня, - сказал Маркел, взглянув на экран телефона. – Спускайся ужинать.
Не теряя зрительного контакта, Вол медленно растер сигарету о подоконник, но Маркел равнодушно посмотрел на кружочек пепла и снова подняв глаза на Вола сказал:
- Не затягивай со сном. Завтра утром летим домой.