Выяснилось, что полстакана не содействуют сну. Подвыпив, засыпаешь легче, однако, под гнетом этанола нарушаются фазы сна, а через это страдает отдых. Третью ночь Вол посещал курс под руководством врача-сомнолога. Прежде Вол полагал, что чего-чего, а спать он дока, покуда врач не поведал сколько всего нужно проделать для нормализации сна. Осталось только узнать, что водка пьется как-то неправильно. Из детского сада Вол попал в храм знаний, а оттуда пинком под зад прямо в дом боли под вывеской зрелость, откуда на выходе ожидает приз в виде участка земли два на полтора. От подобных мыслей к третьему занятию удалось избавиться медитацией с процедурой релаксации. Однажды пробудившись в правильной позе, Вол с легкостью встал с кровати и, потянувшись, заметил: «А хорошее, мать его за ногу, утро».
Персонально разработанный завтрак на вкус Вола был довольно скуден – поджаренный зерновой хлебец с размятым авокадо и овощи на пару, за такие деньги могли бы разориться на нормальный белый хлеб, край, молочный батон. «Говорят, полезно, - думал Вол. – Знаем, проходили. В пакет не доливают пятьдесят грамм молока тоже, чтоб не обжирались». В СПА удалось задремать в те полтора часа, что врачи массировали, облучали приборами, приятно пощипывали током. «Таки добрался электрофорез до загнивающей Гейропы», - пробормотал Вол, медсестры тактично улыбнулись. «Хоть баранами кличь, все одно не бельмеса».
Ежедневный поход к стоматологу не радовал. Последний раз Вол посещал зубоврачебный кабинет в нулевых. Тот кабинет называть бы зубопыточным, даже от игл анестезии рот болел несколько дней. Пусть от природы крепким зубам Вола требовались по большей мере процедуры косметические, и два больных зуба вылечили в первый день, оставшиеся две недели ровняли прикус, наращивали сколы, и, разумеется, отбеливали желтизну десятков лет курения. Не столько больно, как муторно.
Обедать Вол ходил в ресторан лечебницы, несмотря на возражения помощников, которые полагали, что этим он себя позорит.
- Валентин, большевики отняли у нас Россию. Понимаете, Россию! Мой дед необычайно страдал по родине, понужденный к эмиграции в Париж. Вы счастливец, Валентин!
Внук поколения белой эмиграции, Николя Баратин, который ежедневно благодарил бога за то, что случайно подсел за стол к соотечественнику. Мужичок за шестьдесят благообразной наружности словно пасхальное яичко, жидкие волосики тот зачесывал через лысину на бочок, на плечи был наброшен молочный кардиган из кашемира. Вол с ходу представился Валентином, как-то боязно и непривычно называться известным именем Свечкина.
- Не знаю… Далась вам Россия? - сказал Вол, поддевая из хвоста мясо лобстера. – Что не продали, то спиздили.
- Валентин, а как же русская душа? Вам не понять мук отлучения от духовной общности с соотечественниками!
- Душа, это да. В целом народ у нас хороший, мрази только полно. Россия ведь последний оплот. За границей жизнь искусственная: айн, цвай, полицай! Не понять им порывов широкой души. Сейчас бы водки, икорки да на лодке по озеру, а мы по домам сидим.
- Положим, я могу подсобить с лодкой, - прошептал Николя и указал вилкой на окно, в котором виднелась пристань. – В Монтрё я пришел из Женевы на яхте кузена.
Вол осмотрелся и пригнулся к столу.
- Предлагаете слинять?
- Мы лечимся здесь от усталости жизни. А без водных прогулок, поверьте мне, жизнь вовсе не нужна, - ответил Николя и откинулся на стуле с видом будничным, не хватало только беззаботного свиста.
Предложение было отменное, но Вол вспомнил, что в кармане ни гроша. Упасть на хвост представлялось выходом, на крайний случай имелись часы, которые примут за немалую сумму в любом местном ломбарде. Должны же водиться евреи в Швейцарии.
- На здоровье! – воскликнул Николя, подняв рюмку водки.
- Погодь, - ответил Вол, остановив руку перед самым ударом. – Почему вы за бугром вечно говорите: «На здоровье» или еще гаже: «За здоровье»?
- Хочу поднять бокал, чтобы мы были здоровы, - неуверенно ответил Николя.
Вол оперся на борт, с задумчивостью поглядел на водную гладь, стряхнул пепел с сигаретки и сказал:
- Нужно говорить: «Твое здоровье», «Будем здоровы» или «Здоровья близким». Вы, это, только не обессудьте. Я со всем уважением. Не думайте, что я не ценю гостеприимства.
- Вот, вот! Именно это я имел в виду, когда объяснял про русскую душу! Какая манера! – воскликнул Николя, вставая. – Ваше здоровье, Валентин!
- За это полагается стоя! – Вол, поднявшись, выпил стопку, запрокинув голову. – Тепереча можно и на «ты» перейти.
- Поддерживаю! – с восторгом ответил Николя, выпил и положил в рот ложечку икры, затем сказал нечто по-французски капитану, и яхта мягко тронулась. Глядя на расходившуюся водную пену, Вол вспомнил Пицунду. Прогулочный теплоход. Навалившись на бортик, они с Клавдией смотрели с кормы на бурлившую из-под винтов пену под рокот мотора и хлопки флага на ветру. Валентин держал Клавдию за руку, что прежде, по его мнению, считал девчачьей глупостью, и что к подобным «телячьим нежностям» он никогда не скатиться. Ладони увлажнись, но Валентин не хотел их размыкать, никогда. Жаль, что Клавдия не надела тогда легкое платьице, чтобы на бриз обнажал упругие бедра. Волейбольные достижения одарили Клавдию университетской путевкой в Абхазию. «Лучшие ноги в моей жизни», - пробормотал Вол.
- Что вы, прости, ты говоришь? – спросил Николя.
- Я всегда любил женщин с красивыми ногами. Грудь и жопа, конечно, хорошо, но ноги волейболисток сносят чердак!
- Ты знаток, Валентин! – посмеялся Николя, погрозив пальцем. – За это выпьем. За прекрасные ножки!
- За прекрасные ножки… - на выдохе произнес Вол и, чокнувшись, выпил. – Давай сразу по третьей, в охотку, так сказать.
- Ай, черт! Давай, мой друг!
Выпив, оба откинулись на шезлонгах и глядели в ясное небо.
- Валентин, если вопрос не скромен, прошу извинить.
- После третьей мы уже друзья. Спрашивай.
- Я заметил, что ты ночуешь не в отеле лечебницы, а в приватном шале. Вас забирает солидный эскорт. Ответьте, вы большая… - Николя пытался подобрать слово, - шишка в путинском правительстве?
- Хах, - рассмеялся Вол, - скромный бизнесмен.
- Понимаю, - сказал Николя, прикрыв губы ладонью.
Остаток бутылки ушел за приятным разговором о дамах, а благодаря ночи с Кристиной, Волу имелось, чем блеснуть. Хмельной Вол любовался горами пестрыми от осенней листвы и опрятными домиками, точно перенесенными с обложек календаря. Оглядывая с яхты пейзаж, Вол вновь ощутил чувство, испытанное в особняке Сергея Ивановича на Рублевке, тревога с примесью с сюра. Вол доподлинно знал жизнь среди панельных кварталов, грязи, сушеного в пыль дерьма, что летит в лицо, плешивого газона, где у бордюра валяются окурки и смятые полторашки пива. Известна была Волу жизнь другая, с экрана: Бадоева ездит по странам, Собчак мотает миллионы, у подполковников находят миллиарды. Знал о дворцах и замках, что воздвигли в местах, где ходят женщины, что носят на груди колье с блеском россыпей бриллиантов. Где-то там Брэд Питт с Анджелиной ровными рядами зубов улыбаются своим черным ЛГБТ детям на полях для гольфа среди миллионеров с сигарами и болтают об акциях компаний в Долине. Золотой миллиард. Из золота у Вола имелись тёщины коронки да обручальные кольца. Вол не был глуп, чтобы отрицать существование файрволла, что физически разделил два мира – грешный и непогрешимый. Оказалось, что можно вмиг преодолеть огненную стену и на яхте бороздить швейцарскую Ривьеру. Глядя из прекрасного мира, никакой стены не видать. Из прекрасного мир панельный виделся миазмом, который стоит обойти, чтобы не вызвать тошноту от дурно пахнущей кислятины. «Богатые тоже плачут, но слезы у них совсем другие», - подумал Вол и, взглянув на разомлевшего Николя, воскликнул:
- Как прекрасен этот мир, посмотри!
- Спасибо русской водке! – отозвался Николя. – Я предчувствовал застолье и запасся страховочной бутылкой. Не спуститься ли за ней в каюту?
- Кто я такой, чтобы не пить? – вторил Вол классику, а сам подумал про себя: «Какой же, черт возьми, олух!».
Попойка неожиданно прервалась в ресторане Лозанны, когда в зал влетел Маркел и Дана с двумя сотрудниками безопасности Свечкина. Вола было легко обыскать по эскротницам, которые облепили стол точно клещи. Охрана пробилась между упругих телес. Профессиональное чутье подсказало девушкам, что продолжения не будет, поэтому они растворились среди посетителей. Пьяный Вол только и успел, что выкрикнуть Николя: «Экс кузьма!», как его под руки вывели и погрузили в джип, который незамедлительно тронулся во весь опор до виллы в Монтрё.
- Валентин из нищей среды, где люди живут только сегодняшним днем. Сколько не одевай в приличные одежды, пойми, его разум состоялся на обочине, - говорила Дана, удерживая Вола от падения.
Маркел молчал и весь путь не отрывал взгляд от телефона.