Вытянув шею, Вол щелкал языком по иссушенному небу. Не вздохнуть, душат. Армяне, теща, бандосы с ментами, олигархия и жиды с пиндосами… Кругом обступили, не выскочишь, а из-за вражьих спин тянуться новые руки и обжимают, обжимают горло костистыми пальцами. Вол хрипит, язык вытянул, а в добавок жарит, словно бархан носом загребаешь. Кабы сдохнуть, да шиш. А в затхлом углу сынок в вельветовых штанишках с лямкой наискосок пиликает на скрипке, с виноватым видом тянет гадкий мотивчик. Вол глаза выпучил, сказать не может – сдавили изверги. И так ему стало тошно от сыновьей ничтожности. Пускай его самого душила всякая сволочь, глядеть, как невинная божья тварь смиренно себя посрамляет, было стократ противнее, и так нестерпимо горько, что Вол прослезился, и чихнувши, проснулся.
Дабы перегар не пер из комнаты, женщины заперли дверь да, видимо, из страха застудить цветы на подоконнике, затворили окно. Вол слез с кровати и отпер окно, из створа обдало холодком и моросью. Вол вылез наружу по пояс и высунул язык - лицо намокло, а во рту ничего. Ругнувшись, Вол обтер ладошкой щеки, облизал и харкнул в кусты.
«Телефон!»
Вол встрепенулся, вспомнив переписку с Машкой, но совершенно забыл куда, попав домой, швырнул трубку, впрочем, само «попадание» осталось в памяти лишь коллажем размытых кадров. Он плюхнулся на четвереньки и заглянул под кровать, приподняв свисавшую простыню. Ничего кроме пыли. Отчего-то захотелось по-детски дунуть. Вол дунул и, разумеется, чихнул. Обшарил тумбочки, карманы штанов, в которых пришел, и «секретные» нычки, где, бывало, хоронилась пара тысяч от жены. Ничего. От суеты похмельный разум мутило, и Вол присел на кровать. От стены тянул принизывающий поясницу холодок. Вол схватил подушку, чтобы закинуть за спину, и с удивлением обнаружил телефон.
- Навык не пропьешь! – обрадовался он своей предусмотрительности на автопилоте.
С нетерпением он вошел на сайт социальной сети одноклассников, ввел свое имя, несложный пароль, бывший датой рождения. На экране закрутилось кольцо загрузки. Вол предвкушал, насколько ему будет неловко читать вчерашние бредни, написанные от большого хмельного таланта, но тут, страница выдала сообщение: «Пользователь заблокирован, приносим извинения за неудобства». Попробовав заново войти на страницу, Вола ожидало то же уведомление о блокировке.
«Ай, может, и слава богу…» - решил он и кинул телефон на одеяло.
Натянув домашние портки, Вол вышел медленно, если не сказать, украдкой. Справа в коридоре теща стояла над душой слесаря, рассказывая, как ему следовало изначально починять кран. Естественно, Вол повернул налево в кухню. Как кот он жался к стене и заранее ласково поглядывал на спину благоверной. Орудуя деревянной ложкой, Клавдия жарила на сковороде, но из-за чада от свиного жира, распознать кушанье было нельзя. Сейчас Вол прощал жене и гарь, и донельзя растянувшийся по заднице цветок на лосинах, и обвисшую кожу на руках, что болталась при помешивании, прощал великодушно, искренне и скопом, особенно когда схватил кувшин со стола и приложился к вожделенной жидкости, отталкивая языком серебряную монетку, норовившую заплыть в рот. В коридоре раздался короткий стук метала о металл, но резьбу похоже сорвало у тещи, ибо она разразилась потоком ругани, но из пристойности матерные слова заменяла созвучными. Клавдия шлепнула жирную ложку на стол и прошла мимо Вола поглядеть, что случилось.
«Даже не посмотрела», - подумал про себя Вол, отчасти обрадованный безучастностью. Отставив опустевший графин, Вол не преминул воспользоваться уединением и с великим наслаждением продолжительно облегчился в мойку. На плите шкворчала картошка с порубленными сосисками. Вол закинул пару ложек в рот. «Дать туда майонеза, и само то. И под пивко… Хотя, под пивко все «Само то»». Он улыбнулся насколько позволял бодун.
- Вот! – раздалось у него за спиной.
Вернувшаяся в кухню Клавдия положила на стол список покупок и пару сотенных бумажек.
- Не надо, у меня есть, - сказал Вол.
Уголок губ Клавдии иронично изогнулся, и простая надежда Вола на то, что зарплата все-таки была им спрятана подобно телефону и только поэтому карманы его штанов утром оказались пустыми, рассеялась подчистую. От досады он не нашел сил выматериться и, шаркая, поплелся в комнату. В их квартире обе жилые комнаты были приспособлены под спальни - по одной на тёщу и супругов Волшебных. Общей комнатой для семейных торжеств вынужденно пренебрегли. По тещиным рассказам, домашние праздники бытовали в пору молодости ныне покойного тестя, когда пекли торты со сгущенкой, сваренной в кастрюле, если отмечали дни рождения, то звали соседей по подъезду, пили интеллигентно без свинства и мордобоя. Вол и сам припоминал подобное о своих родителях, но тогда люди именовали по-другому и его, и страну. Так совместным в квартире остался лишь туалет, да и тот, пожалуй, не мешало поделить.
В комнате Волшебных по-прежнему смердело хмельным сном вкупе с пивом и мочой от джинсов. Вол натянул спортивные треники с лампасами из трех полос и сунулся в шкаф за новой шапкой.
- Курва! – ругнулся Вол, увидав пустые полки.
В прихожей теща продолжала отпускать недовольные ремарки на счет кривых рук водопроводчика, и вздрогнула, когда зятек вылетел из комнаты, как черт, и так гневно зыркнул, что пришлось на всякий случай посторониться.
Стоило Волу спуститься на один пролет, как сердце ускорилось. «По пиву либо купить молока?» Уверен, Адам глядел на протянутое Евой яблоко с той же озадаченной физиономией. А ведь натяни ветхозаветный автор на голую задницу прародителя портки с тремя полосами и замени Еву алкашом Серегой из пятого подъезда, а яблоко на читок белой, то библейская история волшебным образом приняла бы неочевидную доселе актуальность.
Соблазненный Вол под пищание домофона открыл дверь подъезда, предчувствуя вожделенный опохмел. Ленивое сияние осеннего солнца заставило красные глаза Вола щуриться, он моргал сквозь слезу и неуверенно шагал вперед пока не врезался в машину, и было разразился по матушке на соседа, который имел привычку парковать свою «девятку» напротив подъезда. Как же удивился Вол, когда отшатнувшись, он увидал пятисотый «мерседес». В их-то дворе. Невзирая на слякоть «мерседес» блестел свежей полировкой, хоть обед на капоте подавай.
«Коммерсы?» - возникло в мозгу Вола, - «В нашем то-доме?».
«Братки?» - и глаза Вола расширились, - «Сейчас не девяносто седьмой, чтобы бандиты на подобных тачках народ пугали»
«Менты?» - нахмурился Вол, - «Какой там, они с ржавых бобиков пересесть не могут…»
«Тогда…», - у Вола перехватило дыхание, и он взглянул вверх.
Тем временем стекло пассажирской двери опустилось и в створе появилась аккуратненькая девичья головка, остриженная в унисекс. Один глаз был скрыт косой линией челки пшеничного оттенка. Умеренный макияж, серый по фигуре жакет и белоснежный ворот блузки не позволял определенно судить о роде ее занятий, оттого Вол неминуемо обрёк себя на худшее.
- Вы, Валентин Волшебный, который накануне ночью зарегистрировался в социальной сети для одноклассников? - девушка на миг перевела взгляд от Вола во внутрь салона. – Точнее, в час ночи?
- Да, - виновато признался Вол, а сам прикидывал: «Да, не… Вряд ли от Машкина мужа. Точно! Она же в разводе да с дитем».
Тут в сознании неоновыми буквами выложилось «госбезопасность». Вол испугался, но потом ситуация начала проясняться:
Прошедшая ночь. Пивная. Вол за столом, по обеим сторонам от него Мишка с Орловым показывали, что такое «лента» и тыкали в мемы. Ржали, пили пиво. Домотали до фотожабы с президентом.
Вол: «Во-во, народ не Тимошка!»
Мишка: «Понравилось?»
Вол: «Так, сколько можно уже!»
Орлов, схватив воловью кисть, нажал его пальцем лайк под картинкой.
Вол встрепенулся: «Что за херню ты сделал?»
Орлов через смех: «Теперь все увидят, что Вол у нас сторонник Нэвэльного!»
Вол судорожно жал на экран, надеясь вернуть лайк, но вместо этого сотворилось непонятное.
Вол отчаянно: «Что произошло?»
Орлов, закатываясь: «Ты комментарий бахнул до кучи! Ну ка: «Кабан судит сам» - Вол, суд не поверит в автонабор!»
Вол: «Ну вас в жопу. Это ж увидят, это ж про…», - он набрал воздуху и указал на верх.
Парни ржали, не пытаясь сдержаться.
Мишка: «Разминай пердак!»
Вол растерянно: «На кой?»
Орлов, икая от смеха: «На бутылку!» - и звонко щёлкнул языком.
Вол для виду ухмыльнулся, хотя не понял юмора. В этот момент вернулся Вадик и, бухнув на стол полторашку с пивом, сказал: «Да шли их, Вол! Выпьем!»
Воспоминания прервал мужчина, вышедший из «мерседеса» с другой стороны. В отличии от андрогинной коллеги он имел маскулинное лицо с черной бородой, впрочем, стриженной, на голове вилась копна таких же черных волос. Одет он был в куртку из кожи поверх пастельной водолазки. Мужчина обошел автомобиль и настойчиво сжал крепкой хваткой предплечье Вола. Девушка отворила дверь и, скользнув на другую строну сидения, велела:
- Маркел, помоги гражданину.
Прищурив глаз, Маркел нажимом усадил Вола рядом с девушкой, а сам сел за руль. Машина тронулась. Утонув в мягком кожаном сиденье, Вола прорвало, он рассказал оказию с мемом про президента. Его слушали, не перебивая внимательно, филигранно выстриженные брови девушки периодически воздевались на лоб, и усилием опускались на место.
- Тыкнул? – прервал Маркел.
- В мерзкую картинку с жидом Нэвельным на деньги пиндосов смастыренную, - подвывал Вол, едва не плача.
Вглядываясь в непонимающие глаза, Вол понял – не верят.
- Я – за! Конечно, за! – усердствовал Вол. – Вот даже…
Вол кашлянул, похмелиться он не успел, поэтому во рту было суше, чем в Аральском море, однако, от отчаянья он хрипло затянул: «Такого, как Путин, чтобы не бил! Такого, как Путин, чтобы не пил!», - мимоходом, взмаливаясь: «О, господи…», настолько было тошно, но продолжал: «Такого, как Путин, чтобы любил… мама-мама… Чтоб не обижал! Ох-ох… Чтобы уважал! Пу-у-утин наш отец!»
Маркел оглянулся в салон:
- Дана, у клиента белка.
- Выбора нет, - устало сказала она, проведя по челке пальцами, - прокапаем, тогда сможем поговорить.
- С трудом верится, что «такое» договороспособно.
- Я как-то члена сборной за день до игры выводила из недельного запоя.
- И как прошла встреча?
- Нормально прошла, даже чего-то там передал. Те полтора часа на стадионе – самые бесполезно потраченные часы в моей жизни. Никогда не пойму, зачем смотреть спорт, если на поле нет твоих детей.
Побагровевший от натуги Вол самозабвенно горланил, распространяя зловоние по салону.
- Заткнись ты уже! – рявкнул Маркел.
Вол мигом замолчал. С лицом, исполненным полнейшего раболепия, он съехал вниз по сидению и прошептал:
- Я всех сдам… только дайте водички… пожалуйста.
Проснулся Вол от шлепков по щеке.
Его сердце йокнуло, кода бутылочка чуть не выскользнула из ладоней. Вода, что была в ней, казалась вкуснейшим питьем, не только из-за похмелья, ему только не давало покоя непомерное расточительство - всего два глотка, а бутылочка из стекла, да еще какая причудливая, у многих в доме посуда хуже. Дана одернула руку от колючей щеки Вола и забрала бутылочку. Из открытой двери в салон тянуло ноябрем. Волу не хотелось выбираться не столько из-за погоды, сколько от угрюмого вида Маркела, который застыл как утес, и лишь кудри трепыхались на холодном ветру.
Жалея об отсутствии еще одной прекрасной бутылочки с водой, Вол неуклюже выбрался из необъятного, как ботоксные губы, дивана. На обширной круглой площадке перед трёхэтажным особняком из бревен не было ни одной другой машины, и все это в обрамлении пихтовой чащи, настолько естественной, что Вол услыхал дятла.
Пока Маркел ухаживал за Даной, помогая выйти из машины, Вол пошел на террасу, он впервые ходил по столь добротному покрытию. Взбираясь по лестнице, он прикидывал, что вместо ступеней из лиственницы следовало для форса выложить мраморные, но только на бумаге, на деле же купить керамогранитный заменитель, разницу попилить в придачу к тем деньгам, что остались бы, закатай они с бригадой круговую площадку асфальтом с областного асфальтозавода. «Армян, сука, один хер, зажал бы деньги». Вол щелкнул сухим языком по небу. В дверях ожидали две девушки в лёгких, несмотря на прохладу, медицинских халатиках.
«Пингвины и бляди на морозе не мерзнут!», - хихикнул Вол и вошел в отворенные двери.
На встречу шла высокая женщина средних лет, выхолощенная до сходства с породой. Поверх платья на плечах ее покоился длиннополый жакет с «цацками», и необъяснимо для Вола, ее прекрасные лодыжки уходили внутрь громоздких кроссовок, таких уродливых, что нужно еще поискать на китайском развале. Она слегка наклонила голову и поприветствовала гостей широчайшей улыбкой. Маркел, очевидно бывавший здесь, жестом отказался от сопровождения и уверенно повел Вола.
- Не верь подобным улыбкам, - покровительственно сказала Дана, заметив, как Вол едва не свернул шею.
- Аж коренные видно, а смотрит, как на дерьмо, - бросив взгляд на администратора, сказал Маркел. – Сколько ни приглашай специалистов по персоналу из Штатов, все одно! Глазки-то наши.
- Ревность, - ответила, как бы между делом Дана, читая полученное сообщение.
- Что? – состроив брови уголком, спросил Маркел.
Дана не ответила, отвлечённая мессенджером.
- Ааа... животное чувство, когда хозяева треплют по холке другого рвача, - произнес Маркел, ухмыльнувшись.
- Угу, - сказала Дана, не отрывая взгляд от экрана, - но не так грубо.
Они шли по обширному холлу, выполненному из выбеленного дерева. Пол покрывали доски, отполированные до глянца. Глухо цокали каблучки Даны, звук успокаивал тревогу в больном разуме Вола. Он прикрыл веки, чтобы окружение расплылось словно под водой, глядя на витражи на крыше, ему чудилось что это свет играет над глади морской. Под метрономом туфель он почти уплыл в дремоту, вдыхая производимый заокеанской машиной чудный воздух, что бывает во время грозы.
Вдруг по холлу эхом разнеся баритон: «Ириша, принеси плед, мою Катеньку знобит», следом приглушенное: «Черт!» от Даны, и мужская ладонь крепко сдавила воловье предплечье. Вол открыл глаза, к тому моменту трое пересекли холл и вбежали в портал, что вел в совсем больничный коридор. Маркел, не отпуская управление подопечным, дернул Вола в одну из дверей, которую практически им же открыл, следом прошмыгнула Дана. Внутри две медсестрички в полупрозрачных халатах от испуга расплескали чай по конторскому столику, за которым они мило щебетали до того, как их потревожили. Обе подскочили. Та, что сидела с угла, кинулась искать, чем протереть лужу, пока ее подружка лепетала:
- Маркел Т… (отчество неразборчиво, кроме последнего -ич), Дана С… (не более разборчиво, чем предыдущее) простите за беспорядок, сейчас все приготовим. Нам не сообщили, что вы сразу к нам…
Маркел взглянул на нее словно коршун на пичужку и махнул пальцами свободной руки. Медсестричка кивнула и, взяв под локоток вторую, которая влажными салфетками безуспешно гоняла жижу по столу, выбежала с ней в смежный кабинет.
- Какого рожна он здесь? – шепнул Маркел Дане, которая сквозь щелочку двери наблюдала за происходившим в холле.
Не понимая причины страха, Вол наслаждался видом упругой задницы, когда Дана оперлась на дверную ручку. «Реформа органов имеет успехи, в некоторых частях…» - подумалось Волу, и он склонил голову набок для лучшего ракурса. Только с похмелья в нем просыпалась похоть, забываемая с годами.
- Привез свою героинщицу на детокс, - сказала с улыбкой Дана, оглянувшись.
В такой позе ее мальчишеское лицо показалось Волу по кошачьи плотоядным. От возбуждения он мял подбородок.
- Разве мода на них не прошла лет двадцать назад? – риторически спросила она.
- До нас все доносится поздно, - ответил Маркел.
- Хах, не настолько же, - хихикнула Дана. – Кстати, ты оказался прав, настояв взять машину в аренду. Иначе спалились бы.
Сглотнув с языка вязкую слизь, которая заменила Волу слюну, он сменил объект вожделения на недопитый чай в чашечках со следами помады. Тягостно вздохнув, он взглянул на Маркела, который сосредоточенно набирал сообщение, и спросил:
- Что за хрен приперся? Прячемся? Зачем?
- Протасов, - шепнула Дана.
- Кто? – спросил Вол, перебрав всех депутатов и деятелей эстрады, что пришли на ум.
Маркел почувствовал на себе прямой вопрошающий взгляд, но вместо ответа ударил большим пальцем по экрану, а после, удовлетворённый, так презрительно оглядел Вола, что тот осунулся и сел на стул.
По холлу прозвучали шаги в мягких туфлях. Следом голос администратора: «Настя, не видишь я занята!», пару мгновений тишины, «Прошу прощения, Роберт Максимилианович… Одну минуту…»
- Молодец! –восторженно шепнула Маркелу Дана.
«Прошу прошения еще раз, Роберт Максимилианович, у нас неполадки с водяными насосами, - говорила администратор неуверенно, возможно читала, - механики говорят, аппаратура вышла из строя, причем вся сразу. Извините, но видимо… мы не можем сегодня принимать гостей. До возобновления подачи воды». В ответ раздался рык прочищаемого горла.
Волу захотелось увидеть, ради кого так переполошились его пленители, очевидно сами высокого статуса. Приблизившись к створу двери, Вол хотел подвинуть круп Даны и потянул грубые от работы пальцы к манящей округлости, но в последний миг постеснялся, и изогнувшись как змей, чтобы ненароком не задеть девушку, взглянул сквозь щель. Увы, но он застал лишь затылок Протасова с узором седины, в котором Вол распознал любимые три полоски «Адидас». Распознав в этом определенный знак, Вол насторожился, ибо не понимал сулит ли он добро или неприятность. «Хотя, какое к черту добро?» - подумал битый жизнью Вол и махнул рукой в ответ на мысль так, что случайно шлепнул сверху Дану по попе. Дана подняла глаза, в них не было злобы, скорее недоумение оттого, что это вообще случилось. Вол же с усердием вперился в щель, но Дана громко захлопнула дверь. Вместо ожидаемого удара по морде Вол получил дежурную улыбку. Дана прошла к окну, на действия снаружи она удовлетворено покачала головой. Маркел, казалось, потерял всякое участие к происходившему, он присел на край массажной кушетки и бессмысленно потупил взор. Дана наоборот взбодрилась, словно от чашки эспрессо, и взяв один из стульев, поставила его на середину.
- Итак, Валентин, теперь можем без спешки.
Вол робко отошел от двери, сел и сглотнул.
- Анна! – крикнула Дана.
Дверь отворилась и внутрь заглянула администратор.
- Принеси воды.
Администратор кивнула и мягко затворила за собой.
- Ну и порядки у вас мусо…, ой, полицейских, нынче. Раньше не войти было в ментовку, от ссанины глаза резало. А они ничего, работают…
- Первое, мы не из полиции, - оборвал Маркел.
Волу подурнело от резкого и безучастного голоса.
- Второе, у нас есть предложение. Лучшее в твоей (Маркел покривился) жизни, – сказал он и повернулся к Дане, - но сперва нужно привести его в договороспособное состояние.
***
Вол млел на просторном диване. На лице его покоилось нагретое паром полотенце. В сонном мозгу, словно теплые бархатные шарики, нежились впечатления. Вол глубоко и сладко вздохнул, вспоминая избавительную капельницу, которая по волшебству сняла похмелье, да так чудесно, словно он пару месяцев постился, а не бухал. Затем была турецкая парная, ароматные ванны, обертывания, тело умащали маслами, и тонизировали кожу приборами, чтобы потом три азиатки отмассировали миниатюрными пальчиками каждый миллиметр тела. Каждый! Среди тумана неги надоедливым комаром кружил вопрос. Вол пытался сохранить расслабление, которое еще приятно держалось на коже, но комарья становилось все больше. Он сдернул с глаз полотенце. В креслах напротив Маркел и Дана пили чай и обсуждали некий вопрос, глядя в экран смартфона.
- Наконец-то! – сказал Маркел, увидав что их подопечный зашевелился. – Можем говорить?
Дана спрятала во внутренний карман жакета телефон и подала Волу чашку травяного чая. Вол выпил одним махом, но подобрать слов не мог, будто забылись сами слова. Дана присела рядом:
- Мы и так потеряли много времени, поэтому по сути: думаю, вам известна компания «Объединённая газовая компания». Национальное достояние и тому подобное…
- Видал по ящику, - Вол оживился тем, что нашелся ответить. - Там еще олигарх, такой мордатый, хозяин.
Дана улыбнулась, но вытянув губки усилием вернула серьезность.
- Свечкин Сергей Иванович, - невозмутимо продолжил Маркел, – наш генеральный директор.
- Покойный… - шепнула Дана.
- Покойный генеральный директор, - сказал Маркел. – Именно это обстоятельство собрало нас здесь, несмотря на занятость.
Вол поднял брови и озадаченно оглядел обоих. Дана подлила ему чаю и спросила:
- Вам ни разу не говорили, что у вас узнаваемая внешность?
- Не Ален Делон, конечно, но в золотые года…
- Лицом и телосложением ты поразительно напоминаешь Сергей Ивановича, - сказал Маркел. – Вчера ты зарегистрировался в социальной сети, и наш алгоритм избрал тебя наиболее подходящим кандидатом на роль.
- Роль? – удивился Вол.
- Роль двойника, Валентин, - мягко произнесла Дана.
Вол насупился и втянул голову. С недоверием поглядывая на парочку, он вжался в спинку дивана.
- Понимаю, необычное предложение, - сказала Дана. – Я и сама не нашлась бы ответить и высматривала, откуда выбежит группа с камерой, хлопушками и выкрикнет: Розыгрыш! Все же, Валентин, мы не шутим. Маркел и я работаем на группу предприятий «ОГК», конкретно, мы были личными помощниками Сергея Ивановича, пока его не хватил инсульт, и он не скончался. К невероятному сожалению.
- Настолько хороший человек?
- Скорее, не лишен достоинств. Горе кроется в другом, - продолжила Дана. – Шеф умер очень не вовремя. Не то, чтобы бы могло стать вовремя, просто…
- Скоро, - сухо вступил Маркел, - состоится официальное открытие добычи на новом месторождении.
- Мне нужно перерезать ленточку вместо олигарха?
- Ленточку разрежешь далеко не ты… - ухмыльнулся Маркел.
- Открытие произойдёт на самом высшем уровне, - сказала Дана.
- Сам? – спросил Вол, указав пальцем вверх.
- Теперь ты понимаешь, сколь ответственная предстоит задача? - сказал Маркел. – За работу получишь больше, чем заработаешь лет эдак за десять. Мечты сбудутся в конкретном лице. Твоем лице, Валентин.
- Всего-то нужно сыграть небольшую роль, - сказала Дана мягким голосом.
- И свободен, - отрезал Маркел. – С деньгами появятся возможности изменить, - Маркел брезгливо покрутил ладонью, - жизнь.
- Подумайте, - сказала Дана и погладила плечо Вола, - ведь Маркел прав насчет жизни, никогда не поздно изменить ее к лучшему.
Маркел поднялся и направился из комнаты отдыха. Дана улыбнулась Волу.
- Одевайтесь, девочки ждут за дверью, они проводят к выходу. Такси отвезет вас домой. Взвесьте и обдумайте предложение.
- Мы позвоним завтра, - сказал Маркел и вышел.
- Да, - сказала Дана, проводив Маркела взглядом, - не выключайте, пожалуйста, телефон. В противном случаем нам придется вас искать, а это приведет к тому, что ваши близкие начнут задавать вопросы. Кстати, про по расспросы…
- Не, не, не, я могила, - ответил Вол. – Хули, все равно, блять, никто не поверит, - хмыкнул он.
- Обещайте подумать.
Обратной дорогой Вол молча смотрел на дорогу. Езда в такси среди его круга почиталось за расточительство, но глупо было бы отказываться, если водителю платила Дана. Вол не чувствовал, что едет куда-то своей волей, его тащила сила машины и расслабленное тело покачивалось в такт виражам. В кармане лежали купюры, что дала Клавдия. В соседней полосе на перекрестке остановилась роскошная машина с совсем юной девушкой за рулем. Она подушечкой безымянного пальца ровняла помаду в уголке губ. Наблюдая за ней, вместо обычного раздражения Вол ощутил тревогу. Только помяв в кулаке продуктовые деньги, он успокоился. Едва загорелся зеленый, таксист вдавил гашетку и со свистом помчался вперед. Девушка вскоре нагнала их, и взглянула на Вола. Он притворился спящим.
- Эх, эх, эх… - неодобрительно квохтала теща на вошедшего в квартиру Вола.
- Че ты, я только молоко взял, – Вол распахнул содержимое пакета.
- Ааа… - махнула рукой теща и, сквозь халат подтянув резинку трусов, поплелась к телевизору, который орал на всю квартиру.
Вол разулся и зашел на кухню. Пахло кислятиной. На линолеуме потертости с годами скрыли узор. Черная от копоти сковорода стола на черной от копоти конфорке электроплиты. Вол заглянул под крышку. Увиденное не вызывало отвращения, но запах… Принесенный пакет он поставил на стол, который был приставлен к стене таким образом, чтобы скрыть пятна плесени на обоях. «Зря пива не купил», - с сожалением отметил Вол и достал из холодильника банку корнишонов. Хрустнув огурчиком, он пошел в коридор. Двери обеих комнат были заперты, из-за каждой громко болтало ток-шоу. Вол закатил глаза, матюгнулся и без стука вошел к жене. На собранном после сна диване возлежала Клавдия, положив ступни на подлокотник.
- Купил? – спросила она, не отрывая взгляд от телевизора.
Вол кивнул и, стянув кофту, плюхнулся рядом с женой, предварительно сдвинув ее полные ноги на пол.
По плоскоэкранному ящику «Панасоник», руине нулевых, показывали вечернее ток-шоу, где в дорогой студии дорого наряженные знаменитости (из тех, что с ходу не припомнить, чем именно прославились) орали на глупую нищенку, обвиняя в грехе, коему сами не чужды. Садясь наблюдать за подобным действом, Вол неизменно удивлялся, отчего никто не кинет гранату в это кубло. А потом незаметно для себя начинал вникать в склоку, и в перерыве на рекламу, при отсутствии зримых оппонентов, набрасывался со шквалом матерщины на бедняжку-героиню, не упуская случая вспомнить примеры из жизни знакомых, ведь у него «такого блядства никогда не случалось. Не дай бог!»
Сегодня лаялись из-за очередной провинциалки с пухлыми губами, которая по чистой случайности понесла от престарелого артиста. Ведущий в извращенном экстазе дирижировал руганью, добавляя перцу в момент, когда действующие лица собирались послать друг друга по известному адресу и разойтись.
- Я зашла: «Добрый вечер!» В ответ слышу, от этой женщины: «Патаскуха!». А я всего-то зашла сказать: «Мне ничего не нужно: ни ваше золото, ни ваши «Кайены», ни ваши сотни тысяч долларов. Только он!»
- Вас не смутил возраст избранника? – спросил ведущий.
- Он такой один, я его люблю! - тянула каждое слово бедняжка.
- Ах, ты шлюха! – выкрик из зала.
Ведущий с удовольствием оглянулся. Старик припадочно закатил глаза.
- Я не знала, что он хочет делать со мной… это! – навзрыд крикнула бедняжка.
- Подождите, я верно понимаю из этого видео… Внимание на экран! (в студии на большом экране появилась видеозапись с закрытой вечеринки) …что это вы сидите на коленях у заслуженного артиста?
- Да посмотрите же! – крикнула одна из гостей, депутат от актрис ситкомов. – Титьками уперлась в нос, он задыхался! Истязала пожилого человека!
От взгляда на внушительное декольте депутата восьмидесятивосьмилетний артист сладострастно поджал губы, но тут же изобразил лицо Катона.
- После рекламы мы узнаем, правда ли Анжела носит тройню заслуженного артиста РСФСР! Это покажет результат нашей экспертизы! Не переключайтесь!
С первым кадром рекламы Клавдия отключила звук телевизора. Вол взглянул на жену. Она увиделась ему некрасивой, куском бесформенной жухло-розовой плоти, обернутой в пеструю тряпку, названную халатом. По комнате муха ошалело нарезала круги.
- Бомбовозка, курва! – рявкнул Вол и покосился на жену.
Клавдия лениво приподняла нарисованные брови.
- Беременная.
От слова, обращенного к мерзкой жирной мухе, у Вола подступила тошнота к горлу. Подобного омерзения он давно испытывал, возможно, никогда прежде. Он перевел взгляд на жену и образы слились сами собой: то же лоснившееся цветастое брюшко, пальцы, нервно барабанившие по пульту в замусоленном мешке.
Реклама прошла, и Клавдия включила звук. Ведущий продолжил задорно разжигать свару. Вол не слушал, он нахмурил лоб и, смотря на палас, на серое пятно вокруг дивана, на помпоны тапок Клавдии, на искореженные грибком ногти, он осознал, что увяз. Мысли закружились в голове, и каждая крепилась к другой паз в паз, будто детский конструктор. «Никогда не поздно…»
- Да, что ты мелешь? – пробурчала жена телевизору.
Вол взглянул на Клавдию, на ее бедре сидела муха, потирая лапки, потом сорвалась к окну и принялась биться о стекло, сильно, со звуком ударов.
- Говорю, уезжаю, - тихо произнес Вол.
Клавдия увлеченно смотрела телевизор.
- Я уезжаю… на вахту… на север, - придумывал он на ходу. – Калым подкинули мужики. Трассу класть по тундре.
Жена не отреагировала, просто смотрела телевизор. Вол поднялся с дивана и полез в шкаф за спортивной сумкой. Только, когда Вол начал рыскать по полкам, Клавдия заметила неладное.
- Ты че делаешь?
- Сказал же, на сервер еду класть дорогу. Вахта на месяц, деньги хорошие, - прикрикнул Вол.
В проеме появилась теща и непонимающе наблюдала за внезапными сборами.
- Костюм-то свадебный, куда? – пролепетала теща.
Быстро уложив одежду, что оставалась в относительно пристойном состоянии и утрамбовав поверх мыла и бритвы костюм, он выскочил из комнаты. Женщины переговаривались мимикой. Их немой диалог прервал Вол. Отпихнув тещу, он подбежал к окну и выпустил муху.
Вол вылез из такси и перекинул через голову лямку спортивной сумки. На улице похолодало. Из-за забора (вернее из-за крепостной стены) сквозь верхушки деревьев проглядывалась крыша с башенками роскошного дома. Парадный въезд преграждали два ряда ворот из кованных цветов, что соединялись узорами и тем скрывали внутренность двора для стороннего взора. Металлическая кнопка видеофона казалось такой холодной. Вол подышал на руки и опасливо нажал «вызов». Заднее полотно ворот чуть отъехало в сторону, и сквозь бронзовую лозу Вол увидел мужчину в черном, с лицом наглым, но учтивым.
- Я к Дане, - просипел Вол через кашель, хотя не был простужен. – Не к Дане, как Данилу, а к Дане девушке… женщине, - он указал пальцем сквозь решетку на особняк за еловой аллеей, - она там у вас работает.
Охранник отвернулся и тихо говорил в рацию. Вола не покидало чувство что, зря он полез в передрягу на старость лет. Он втянул шею в ворот куртки и достал пачку сигарет. Раздался звук полозьев, по которым поехали ворота. Вол сунул пачку обратно в карман и хотел плюнуть, но сглотнул и отправился навстречу взятому за гуж.