Златоглазые хрущевки не освещали тёмный проулок, они лишь моргали безмолвно, ведь у домов нету ртов. Вол вырывался, на правой его руке мешком картошки висела жена, в левую вцепился Армен Ашотыч, и кудри со сжатого кулака на манер плюща оплетали воловье предплечье. Но не только пятиэтажки наблюдали за терзаниями, вдали под фонарем стоял юноша. Желая убежать прочь от сырости, этой тяготы, этих глаз, куда-то в тепло и пойкой, Вол рыл грязь ногами, но не на дюйм не сдвигался. Вены от натуги грелись и жарили изнутри. Без того стылая погода стремительно охлаждалась. Пытаясь согреться, Клавдия тряслась и льнула щекою к руке мужа. Армен Ашотыч надменно смеялся, и щуренные глаза без белков наблюдали, как волосы туже стягивали ладонь Вола. Кожа взрезалась, но вместо крови вылетали искры. Вол сдувал искры, и от дыхания занялись языки пламени. Волосы Армена Ашотыча, почти содравшие кожу с Вола, вдруг загорелись. Вол одернул ладонь, и Армен Ашотыч по инерции отлетел на спину, его рука полыхала, затем огонь поглотил его целиком. Горевший заживо Армен Ашотыч метнулся и упал на борт появившегося из ниоткуда катка-асфальтоукладчика. Он не кричал, лишь скалил золоченую пасть. Клавдия жалась к правой руке. Юноша под фонарем внезапно удрал в темноту. Вол взглянул на жену. Ни жалости, ни злости. Правая рука расслаблялась. Тело передернуло, и Вол проснулся.
За окном день. Вол проснулся на кровати в одних трусах. Дернув правую руку, чтобы переместить тугую резинку трусов, он обнаружил ее привязанной к медицинскому столику, которого не было вчера при заселении, из вены торчала игла, соединённая трубкой с пакетом раствора. Поднимая другую руку, он увидел, как с нее ниспадают мягкие тканевые путы. Сев на край матраца, он нахмурил нос, но не почувствовал перегара внутри. Пить не тянуло. В комнате было довольно прохладно, Вол вспомнил сон и на миг потупил взор. Огромный давящий шар над простатой не позволил задуматься, поэтому Вол отстегнул застежку на липучках и, потянув за собой стойку с капельницей, зашаркал в уборную, где с удовольствием облегчился. Хлопнула дверь. Вол обернулся и увидел парня с модной укладкой в белом пиджаке. Струя грохотала об унитаз, но парень не думал уйти. Дав Волу облегчиться, он аккуратно придержал его за предплечье, словно дряхлого старикашку, и проводил до кровати.
- Может, вынешь эту штуку? – спросил Вол.
- Вам следует лечь, - ответил парень, помогая Волу лечь. – Вводимая смесь требуется вашему организму.
- Кто ты?
- Михаил, из «ЛюксВита». Наша клиника специализируется на оказании помощи при отравлении веществами, и гарантирует работоспособность. Можете не сомневаться, через пятнадцать минут вы не пожалеете, что вызвали нас.
Вол пожал плечами и откинулся на подушку. Дремота еще не покинула тело, и он тотчас заснул. Казалось, через минуту разбудило тарахтение с улицы, но открыв глаза Вол обнаружил себя в комнате одним и без капельницы. Можно было подумать, что медик приснился, если бы не подозрительная легкость. Выглянув в окно, Вол увидел Катерину. С полузакрытыми глазами, стиснув зубы, она толкала вперед огромную газонокосилку, вонзаясь каблуками в дёрн. На дорожке, скрестив руки на груди, Лиля пила чай из белоснежной чашки. Ее вороньего цвета шуба была слегка наброшена на плечи. Катерина же извивалась в цветной робе садовника, который ступая в метре позади, с жалостью глядел на мучавшуюся девчонку. При каждом ее неумелом шаге с толчком ладони садовника чуть подергивались вверх, словно готовясь ловить. Лиля обернулась, но увидела в окне едва дернувшуюся штору.
День разрушил приватный комфорт, Вол спустился вниз и снова почувствовал себя не уютно во дворце, предназначенном для него одного. Среди мраморных псевдоколонн и обильной лепнины, казалось невероятным прийти с работы, запросто плюхнуться на диван в трусах и беззаботно хлебать светлое из чебурашки. Вокруг чисто, а мебель словно из музея, как тут расслабиться? Под ложечкой затревожилось от беспомощности перед махиной особняка и той властью, коей под силу владеть подобным богатством. И вот уже Вол озирался, прогуливаясь от окна к окну, примечая возможные пути бегства. В этом занятии его застал Маркел - осунувшегося, вытянувшего шею вперед, с прищуром скребущего дряблую щеку.
- Проснулся? – сухо, но громко окликнул Маркел из другой комнаты.
Вол сглотнул и кивнул.
- Не нагнетай! Валентин и так, должно быть, на нервах, - сказала Дана, войдя в комнату. – Как себя чувствуете?
- Нормально, - стыдливо ответил Вол.
Дана улыбнулась.
- Вы это, того… - замямлил Вол, - извините за вчера, мы там отдохнули немного с… Как его? – защелкал пальцами он, вспоминая.
- Валентин, - подсказала Дана. – Выбросьте из головы, ничего фатального не случилось. Все мы люди. Да и наивно было рассчитывать, что человек способен измениться за вечер.
Вол благодарно закивал, но глаз не поднимал.
- Только прошу, сосредоточьтесь на деле, у нас очень мало времени на чудовищный объем работы.
- Пол дня в трубу! - гаркнул Маркел из другой комнаты.
Дана обернулась, нахмурив брови, и поглядела с добротой на Вола:
- Я в вас верю, - Дана потела плечо Вола. – Вы готовы?
Оправив рубаху словно солдат на утреннем осмотре, Вол повеселел.
- Ну и ладненько, идем.
В комнате, отведенной для косметических процедур, здоровяк с черной и густой как у бухарского эмира бородой поприветствовал тонким голоском. Словно хирург перед операцией он внимательно точил и раскладывал на кожаном несессере опасные бритвы. Кроме него была девушка с накладными волосами и татуировками на лице, которая была по части косметических инъекций, она готовила баночки с муссами, скрабами и бальзамами. Она увеличила себе все, что полагалось в приличном обществе – скулы, губы, грудь, попа. Одеты модно, на вкус Вола, как пидоры, и ориентация здесь ни при чем.
Для начала бородач сделал массаж шеи, чему Вол очень не обрадовался и всячески ежился, слишком уж диссонировали маскулинная наружность и подобные женским мягкие руки. Воловье лицо отпарили, побрили, потом подкрасили седину и подстригли под Свечкина (вернее под местным наркозом выщипали со лба почти все волосы, ведь покойный носил стрижку – поросшее камышом озерцо). Умащенный кремами, с теплой маской на лице Вол не обратил внимания, как его ладонь оказалась на столике для маникюра.
- Это чего? – прохрипел Вол.
- Ваши руки не куда не годятся, - не отрываясь от экрана смартфона, сказала Дана.
- Я вам петух что-ли крашеный? – возопил Вол, сдернув с лица маску. - Вы мне очко еще отбелите!
Мастера недоуменно переглянулись и вопрошающе уставились на помощников. Дана похлопала, мол, работайте.
- Какую предпочитаете депиляцию? – спросила девушка-мастер. - Мы привезли отличный состав для шугаринга, хотя, вижу у вас собственный аппарат для лазерной…
У Вола побелели щеки.
- Отложим, - улыбнулась Дана. - Сегодня по верхам.
С непривычки Вол устал и, не найдя сил проводить взглядом попу девушки-мастера, побрел на воздух, однако, не успел огонь коснуться сигареты, как Маркел окликнул:
- Идем одеваться.
- Разве я не? – растерянно сказал Вол, оглядывая себя.
Маркел жестом приказал следовать и скрылся за углом. Разочарованно сунув, сминая, сигарету в пачку, Вол трусцой догнал Маркела, который стукнув разок для формальности зашел в гардеробную, где их ждала Дана, перебирая пальцами вешалки деловых костюмов. Вручив подопечного, Маркел развернулся так, чтобы Вол не попался на глаза и вышел.
- Хорошо себя чувствуете? – как бы между делом спросила Дана.
- Дык, вроде, получше… - начал Вол.
- Выпивая с прислугой, вы развращаете их.
- Хорошо, - ответил Вол, шмыгнув носом. – Клифт подбираете? – спросил он, указав на одежду подбородком.
- Вам придется малость поднабрать, - Дана вынула пиджак и оценивающе взглянула на комплекцию Вола.
- Пожрать я всегда, так сказать, пожалуйста, - ответил с улыбкой Вол.
- Ущерб здоровью мы дополнительно компенсируем.
Дана подошла и приложила светло серый костюм к груди Вола.
- Примерьте этот от Бриони. Не переживайте, если будет несколько свободным. Отдадим на подгонку.
Увидев Вола в костюме, она осталась довольна. Вдвоем они быстро подобрали гармонирующую пару туфель и галстук. Когда Вол дефилировал пред ростовыми зеркалами, вошел Маркел.
- О! – сказал Маркел. – Ты оказалась права, в нормальной одежде он поразительно похож.
- Уверена, под ретушью разницы не найдут даже гики, что постят теории заговоров про фальшивого царя.
- Умерь свой энтузиазм! - смешливо ответил Маркел.
- Осталось подобрать часы и лук готов.
Маркел подошел к комоду и нажал дверцу, которая выехала стеллажом полным мужских наручных часов. Пальцем он пробежал по циферблатам и достал один экземпляр.
- Брайтлинги? – буркнул он, показав Дане. – Хотя, он их надевал, только собираясь подарить очередному лопуху из руководства, - ответил Маркел и протянул часы Волу.
- Дорогущие на вид! – сказал Вол, набросил часы на запястье и принялся затягивать тугие ремешки.
- Я не говорил надевать. Разбей их! – ровным голосом сказал Маркел.
Вол замер, воспринимая приказ за шутку, но не понимая, как следует на нее реагировать.
- Повторяю, разбей часы! В дребезги! – гаркнул Маркел.
- Да без б! – оскалился Вол.
С размаху запущенные в пол часы оказались крепче ожидаемого, потому Вол вдобавок прошелся по ним каблуком.
- Сотка в трубу! – засмеялся Маркел. – Знаешь, я до последнего сомневался, что Валентин осмелится, - посмотрев на Дану сказал он.
- Сто тыщ? За часы? – удивлено сказал Вол, вытаращившись на подергивавшуюся на месте погнутую стрелку разбитого циферблата.
- Интересно, что с ним будет, когда он узнает, что это не рубли, - ухмыльнулся Маркел.
- В бакинской валюте? Сто штук, это же… - шепнул Вол и углубился в расчеты. - Такая вещь! Что за развод? Выставили меня на такие бабки!
- Никто не требует с тебя денег, успокойся. Считай это лишением девственности. Нельзя изображать миллиардера, пока ценишь побрякушки, - объяснил Маркел.
Маркел достал новые.
- Улисс? – спросил он, покосившись на Дану. - Вполне ничего, даже святейший не сочтет за грех...
Дана засмеялась и взяв воловью ладонь, вложила в нее часы.
- Они тоже сто тыщ? – спросил Вол.
- По-моему триста или около того? – сказала Дана Маркелу.
- Где-то так. Всех не упомнить, - ответил Маркел.
Вол с недоверием отступил.
- Бери! – тихо, но отчетливо сказал Маркел. – Или не трать моего времени и топай обратно в свой клоповник.
- Такая роскошь, как я с ними буду? Не дай, блять, задену угол! Я ж до смерти не расплачусь!
- Валентин, - сказала добрым голосом Дана, присев на пуф, - жизнь в роскоши это часть работы. Уверяю, вы не заметите, как скоро перестанете замечать ценников. Деньги для человека в статусе покойного Сергей Ивановича, в вашем статусе, это ресурс естественный, сродни воздуху. Разве вы задумываетесь о цене атмосферы, когда дышите.
- Дык, к хорошему быстро привыкаешь, - сдался Вол.
- Вообще, Валентин, будет просто замечательно, если наши указания станут выполняться без лишних возражений! – сказал Маркел. – Все, довольно терять время на шмотье, у нас плотный график.
Дана поднялась и зайдя за спину Вола, развернула его к зеркалу.
- Вам следует привыкнуть к новому себе, - она прошлась пальцами по груди Вола, поправляя лацканы. – Полюбите себя. Мужчины из народа бояться нравится самим себе, будто наряд влияет на гетеросексуальность.
На последнем слове Вол нахмурено поглядел на отражение Дану. Она улыбнулась и хлопнув Вола по плечам, сказала:
- На такие темы пока рановато…
В шесть помощники поехали ужинать, оставив Вола в полной растерянности: отчего они не поели задарма в столовой, где готовил специально нанятый шеф. Вечерний стол состоял из супницы с борщом в аккомпанементе небольших пиал со сметаной, с рубленым чесноком, со шкварками, с цибулей и поднос с горячими пампушками, которые блестели чесночным маслом с посыпкой из укропа. А когда Лиля поднесла заиндевелый графинчик, Вол засиял. Она улыбнулась в ответ как-то подленько, и налив рюмку, унесла водку в кухню. Вол выругался ей вслед, но по-доброму, и хлопнув стопарик, с удовольствием откушал суп и просил добавки. В пиджаке он изрядно пропотел. Откушав, Вол по привычке сунулся в карман за куревом, но пачка осталась в старых вещах. Смиренно вздохнув, он забарабанил костяшками по столу. На звук пришла Катерина, и Волу доставило удовольствие, близкое к сексуальному, от осознания того, что стоит ему открыть рот, и он получит что угодно. На серебряном поносе. Еще и с улыбочкой.
- Ты побольше наседай на патриотизм, скрепы и… что там еще плебеи любят? – вкрадчиво говорил Маркел, когда Вол входил в кабинет Сергея Ивановича.
Дана смешливо нахмурила нос и поднялась встречать Вола. Книжные шкафы задавали тон интерьеру, среди них только в одном корешки отличались по размеру и дизайну. В кабинете доминировало огромное кресло, точно взятое из дворца императора галактики. Одесную рабочего стола были повешены фотографии с рукопожатиями, которые венчали два августейших портрета.
Все трое сели к столу для совещаний, что примыкал к руководительскому. Когда Вол садился, Дана с удовольствием заметила, что он расстегнул пиджак. Однако тут же ее глаз пал на жирное пятно от борща на рубахе, и она нажала на панель коммутатора:
- Катерина, почему Валентин ходит в грязной рубахе, и никто этого не замечает?
- Простите. Одну минуту, исправим.
- Давай отложим переодевания… - начал раздраженно Маркел.
- Нет! - отрезала Дана. – Валентин должен приучиться следить за собой! Поведение человека соответствует его общественному весу. Если он будет, как болван (просите, - сказала она Волу) ходить с пятном от борща, да еще и, не дай бог, не стесняться … Эти волки учуют слабость и не побоятся испытать нас на вкус.
- Последний бокал был нелишним, - улыбнулся Марат и откинулся на стуле. – Иди переодеваться, мы подождем. Нам же некуда торопиться… - сказал он Волу.
Прикрыв ладонью пятно на пузе, Вол, точно отчитанный ребенок, быстро выскользнул из кабинета.
- Что? – подняв голос спросила Дана.
- Нравится, как ты стервенеешь, когда пьяненькая.
- В отличии от тебя, я не способна закрыться от тревоги потоком желчных насмешек.
- Ты - бесчувственный пень! –Маркел пародировал голос блондинки, растопырив пальцы.
- Вот, о чем я!
- Ты устала, - сказал Маркел. Он взял ее руку и поглаживал пальцем. - Не обязательно все контролировать двадцать четыре часа. Иногда следует послать к черту дела и отдохнуть!
- Через месяц, Мар. Месяц! Если облажаемся, отдых нам обеспечен.
- Брось, мы опять переживем трудности.
- Лишусь всего… Мне за тридцать, без денег, без детей, без мужчины, - она на секунду взглянула на Маркела, но прищурив глаз, отвернулась. - Никто не возьмет меня на работу, эти чертовы рахиты отомстят…
- Дана…
- Это, как с фараонами: челядь надо замуровывать с хозяином…
- Перестань! – крикнул Маркел и потянул стакан воды: - Он сейчас вернется, ты же не хочешь, чтобы он увидел Роршаха?
- Не очень, - улыбнулась Дана, сделав пару больших глотков.
Не стучась, вошел Вол.
- Ты стоял за дверью? – резко спросил Маркел.
Дана поднялась и встала между ними, как бы между делом. Ее глаза были прикрыты, и она еле заметно помотала подбородком.
- Уже восемь, - начал Маркел непривычно дружелюбным тоном, пока Вол и Дана садились, - давайте приступим. Наша «Объединенная газовая компания» занимает второе место по объему добычи после РосГосМосНефти. Самые крупные члены правления ОГК – это Сергей Иванович Свечкин с долей в тридцать один процент и Роберт Максимилианович Протасов, ему принадлежит двадцать восемь.
- Это его мы видели в спа-центре с дамой, - пояснила Дана. – Помните, как мы спрятались?
В голове Вола всплыла мутная нарезка из стыда, похоти и тошноты.
- Государство держит еще двадцать, - продолжил Маркел, - остальное по мелким подставным акционерам чиновников и на бирже. Что касается правления, вам стоит запомнить две фамилии – Свечкин, которого вам предстоит изображать, и Протасов, который… - Маркел не хотел материться.
- Заноза в заднице! – радостно вставил Вол.
- Вы необычайно проницательны, - ответила Дана, неумело щелкнув пальцами и указав пальцем на Вола.
- Некогда, в середине нулевых, Сергей Иваныч и Роберт Протасов основали ОГК, соединив нефтяные активы, оторванные после Совка, и деньги от спекуляций девяностых. Если Сергей Иванович начинал с кооператива по продаже пива, потом занялся «жигулями» и рыл землю, карабкаясь на верх, то Роберт Максимилианович проложил путь в большой бизнес из кресла комсомольской городской организации, - наполнив стакан, Маркел пододвинул его в сторону Даны.
- Куда с именем Роберт, как не в комсорги? – презрительно ухмыльнулся Вол. – У нас на факультете заправлял Эдуард.
- Не обманись интеллигентским именем. Вслед за путчем Протасов на лету переобулся и к исходу девяностых водил дела с Тамбовскими, которые помогали «заниматься ряд вопросами».
- Через погоны «ряд вопросы» решаются намного практичней! Только бизнес! Без лишних ритуалов, - сказала Дана. Оба с удивлением взглянули на нее. – Сергей Иванович никогда не умел работать с криминалом. Его стихия - кабинетное подобострастие: там чай попил, здесь умаслил, на юбилее засветился... Валентину обязательно знать подобные детали.
- В начале нулевых - продолжил Маркел, - Протасов пересадил волосы, сменил очки в тонкой оправе на линзы и занялся горнолыжным спортом, в десятом году не выпускал из рук яблочный планшет и пересел на гибрид. И всегда он умел поддержать молву про себя, как поборника свежей волны, чудесно стирая из общественной памяти дурной багаж. Уж точно, в России никогда не появится институт репутации… После четырнадцатого года на святой Руси стало туговато, рухнули надежды на сменяемость, либеральную команду потеснили из Кремля, народились скрепоносцы, Крым, санкции. За границей повадились задавать неудобные вопросы, указывать пальцем. А ведь наши состоятельные граждане только-только перестали ассоциироваться у цивилизации исключительно, как рашн мафия… и снова заклеймили. В общем, неумолимость наступления общероссийского пиздеца нынче вопрос решенный, дискуссия ведется об отсрочке. С год назад Роберт Максимилианович опять сбросил кожу.
- Заболел что-ли? – участливо спросил Вол.
- Головой, - ответил Маркел. – Он задумал поглощение ОГК западной нефтяной компанией.
- Он же потеряет фирму, - удивился Вол.
- Напротив, - сказала Дана. – Передав контрольный пакет иностранцам, Протасов планирует защититься от отжима или национализации. Зарубежных партнеров через колено не перегнешь, как наших предпринимателей.
- Предвижу вопрос, - с иронией сказал Маркел Волу, - откуда Протасов возьмет пакет акций на продажу, да еще в количестве контрольного пакета?
- У него же… Сколько вы там говорили? Двадцать с чем-то процентов? – задумался Вол.
- Холодно, - ответил Маркел. – Продавать свою долю, по крайней мере всю, бессмысленно, свободные деньги в нашей стране имеют тенденцию менять хозяина. Нет, долю, процентов так пятнадцать, он сохранит. Ему нужны акции Свечкина.
- Так он ему их отдал! – сказал Вол.
- Тут мы переходим к кульминации, - сказал Маркел. Он встал, и подойдя к окну потер кончик носа, думая, как верно преподнести следующую мысль. – Новое месторождение послужит ключом в разрешении противостояния Свечкин - Протасов. Если мы справимся, и перед камерами в присутствии президента Свечкин благополучно запустит добычу, планам Протасова не суждено сбыться.
- Никогда? – спросил Вол.
- От такого удара ему не оправиться, - сказала Дана. - Протасов не дурак, он капитулирует.
- Вероятнее всего, сядет! - сказал Маркел. – Часть акций заберем мы, остальным одарим государство. Компания останется российской, а иностранцы бросят зариться на нашу нефтянку. Незадолго до смерти Сергей Иваныч убедил президента в разумности данного подхода.
- Выходит, за правое дело стоим! – сказал Вол, аж привстав от нахлынувших чувств. – И всего-то нужно перерезать ленточку.
- Верно, самую малость, - сказал Маркел, косясь на Дану, которая прильнула к стакану с водой. – Мы укрепим национальное достоянье и в благодарность тихо пожнем плоды. Весьма солидные.
Маркел подошел вплотную к Волу и изобразил пальцами ножницы, шепнув: «Чик-чик!» Оба захихикали и поглядели на Дану. Она глубоко задышала, и со стоном ее вырвало на стол.
Диван в гостиной был мягок, однако, покою мешала трансляция матча кубка России. Любимый Волом ЦСКА не радовал защитой, особенно после ухода на заслуженный отдых двух прославленных ветеранов клуба, хотя и с ними, по сугубому мнению Вола, ловить в сезоне его любимцам было нечего.
- Эх, Валеру бы вернули, при нем играли! Умирали на поле! – наполненный болью восклицал Вол.
Он плюхнулся на спину и уперся в твердое основание внутри подушки. Лукаво оглянувшись, он сладострастно причмокивал, когда медленно расстегнул молнию и вынул початую бутылку виски, ее он ловко утащил из кабинета Свечкина, когда прислуга и Маркел крутились вокруг облеванной Даны. Он выпил за свою смекалку, прячась за спинкой дивана, и заботливо спрятал бутылку обратно. Послышался сухой перестук каблуков Лили. Вол неизменно встречал ее возгласом:
«Вот это телек, словно на стадионе!»
«Нет, после такой игры их на гетрах повесить мало!»
«Лиля, не смотри! Ей Богу, хуже порнографии!»
Горничная уважительно кивала и проходила мимо, чтобы ненароком не оказаться втянутой в разговор о футболе, к вящему удовольствию Вола, который жаждал скорее приложиться к бутылке.
Первый тайм кончился два-один в пользу московского Спартака. В ярости Вол выкурил две сигареты до фильтра и, едва ли не выпотрошив подушку, жадно отхлебнул раз-другой. Донышко было еще поднято, когда Вол услышал знакомое цоканье каблуков.
«Черт!» - подумал он. Он хотел бы спрятаться, но понял, что слишком стар для этого, да и должен ли Свечкин позорить себя оправданием.
Сглотнув остававшийся во рту виски, он взглянул навстречу цокоту. Незнакомая девушка, шедшая к дивану, резко остановилась и лишь кульбит руками позволил ей не потерять равновесие на высоких каблуках. Приглушенный свет не позволял Волу определить ее возраст точнее, чем юный. Как рыбка она открыла пухлые губки и ногтями правой ладони рефлекторно поправила упавшие на лицо волнистые черные крашеные пряди, потому как левая, что держала сумку, задергалась на манер тика. По телевизору спела пройти реклама средства для потенции и безалкогольного пива, начался второй тайм, а оба не отрывали взгляд друг от друга. Снова вошла Лиля. Вол, пользуясь тем, что руки скрыты за секциями дивана медленно сунул бутылку между подушек. На сей раз Лиля принесла поднос с закусками и парой бутылок содовой. Улыбнувшись девушке и поклонившись головой, она подошла к Волу и начала выкладывать снедь на столик перед диваном. Девушка перевела взгляд на Лилю, на Вола, потом снова на Лилю. Подняв голову, словно королева, она улыбнулась, обнажив жемчужные виниры и зашагала к Волу напрямик. Брови у Вола напрягались в неприятном ожидании, но девушка, словно пианистка положила с перебором пальцы на ключицу Вола и медленно поцеловала в щеку. Отняв губы, она улыбнулась и как ни в чем не бывало пошла к лестнице на второй этаж.
- Я буду наверху, - сказала она, обернувшись по пути. Ее голос предательски обнаруживал пересохшее горло. - Не представляешь, насколько выматывают перелеты в нанятых джетах.
Дождавшись, когда девушка ушла на достаточное расстояние, Вол спросил шепотом у Лили:
- Это кто?
- Кристина Михайловна, - не поднимая глаз от выкладываемой еды ответила Лиля.
- Чего вы мне голову тогда морочили вчера про жену Свечкина? – с негодованием сказал Вол. – Она совсем не старуха!
- Разве мы говорили про ее возраст? – растеряно спросила Лиля, не понимая вины.
- Ну, не вертись! Я же помню посыл, как вы говорили: «Михайловна», мол, - Вол изобразил старушечий голосок, - «Михайловна». Как тут понять?
- Просите, Валентин Григорьевич.
- Ладно, кто старое помянет, - сказал Вол, чувствуя, как тревога сменяется опьянением. – Знаешь, ее лицо показалось знакомым. Хотя, девки сейчас все на одно лицо, вон утром такая же была сочная.
- Она по телевизору пела и по радио… - начала Лиля.
- Дай угадаю, - остановил Вол, - Черт, как оно там… что-то там-там-та-та… про караты и брильянты.
- Да, да, - улыбнулась Лиля. - Но продюсеры уже собрали новый состав, - и поднеся ладонь к губам тайком, шепнула: - Она аж из позапрошлого.
- Какой год?
- И сама не помню. Лет пять, по-моему, тому.
Лилин поднос уже опустел, и она, прижав его к животу, стояла в ожидании распоряжений.
- Я бы ей… - признался Вол, на секунду отвлекшись на объявленные замены после перерыва.
- Так… - недоуменно ответила Лиля, показав рукой путь к лестнице.
- Да, не, - смущенно ответил Вол, не решаясь принять даже мысль о вероятности подобного исхода. – Парикмахерша с утра тоже была ничего.
- Какая парикмахерша? Не упомню.
- Прокол с вашей стороны, - ерничал Вол. - А если бы она из сервиза ложки потырила? С вас бы потом высчитали. За этими девками нужен глаз да глаз!
Лиля пожала плечами и затем подошла поправить разбросанные по дивану подушки. «Проверяет, курва! Унюхала», - подумал Вол и отмахнулся от протягивающейся Лилиной ладони.
- Нужно ли вам чего-нибудь еще? – спросила она, отойдя.
Вол замотал головой и проводив Лилю глазами и достал спрятанный бутыль. Смотреть футбол нервов не осталось, поэтому Вол включил ежедневный вечерний срач про Украину и закурил.
Изрядно захмелев к часу ночи, Вол вспомнил о мужском естестве и законных потребностях, на коие уголовный закон смотрит с подозрением, а природный разводит руками. Настроившись вживаться в роль олигарха, Вол презрел лестницу и поднялся на лифте. Омытое алкоголем сердце билось словно у школяра перед свиданием. Вол крадучись добрался до спальни и положив влажную ладонь на дверную ручку, замер, прикрыв глаза. «Я хозяин нефти и (отчего-то) пароходов, чтоб тебя дери!» - подумал он, резким усилием толкнул дверь и влетел в темную спальню. Пыл взвился при виде огромной кровати, которая ночью показалась ему величавой, словно жреческий алтарь. Подобно вору он аккуратно ступал шаг за шагом, вытянув руки. Коснувшись простыни он едва удержал вздох напряжения. Однако гладь одеяла была нетронута и верно не содержала под собой ту, кого желал, а вернее, трепетал встретить Вол. Выдохнув, он упал на колени и плюхнул голову на матрас. Слюни потекли на ткань шелка. Стыд от малодушия вводил в уныние, что он самозванец и никакой не олигарх и, подрядившись на непосильное дело, он подвел Дану и Маркела, и все узнают о его ничтожности, и даже фура зажигалок не оттянет всеобщего презрения. Застонав, он откинулся на спину, снес прикроватную тумбочку. Вещи звонко катились по паркету. «Плевать, завтра откроюсь! Не по силам ноша! И в шею меня!» - думал он, ощущая боль от ушибов и тем утешаясь воздаянием. С закрытыми глазами он валялся, пока не щелкнул затвор двери. Вол устыдился поднять веки, да и все одно тьма.
- Что с тобой? Упал, когда залезал? – прозвучал девичий шепот.
Перед собой он увидел изогнутый силуэт. От нее пахло сладким тропическим кремом.
- А? – всего-то смог выдавить из себя Вол.
- Это Кристина, - девушка водила пальцами по торсу Вола, ища повреждений. – Давай подниматься.
С ловкостью она подхватила за подмышку и перевалила Вола на кровать. Закинув его ноги, она забралась сверху и начала стягивать с пьяного одежду. В разуме Вола пронесся флешбэк из далекой Абхазии восемьдесят девятого. Пока Кристина разбиралась впотьмах с пуговицами рубашки, Волу показалось, что мягкое тепло меж ее ног вещает: «Нет, Валек, ты не говно. Судьба дает, не плюй в эти руки. Не будь падлой». Робко он коснулся упругой талии. Кристина отняла руки и замерла, испытывая на себе взгляд, который различим и в темноте. Вол прикоснулся к чашечке лифа и пальцем через ткань погладил твердый от прохлады сосок. Кристинин взгляд упал на волосатую руку.
- Можно? – тихо спросил Вол.
Кристина взялась за его ладонь и крепко стиснула грудь, затем поднесла его ладонь к лицу и положила указательный палец меж влажных губ.
Проснувшись утром, вместо сопевшей Кристины Вол увидел катетер в вене, с удовлетворением провел языком по влажному небу и, улыбнувшись, позволил себе нежиться еще пятнадцать минут.