- Наташ, подожди. Я так больше не могу…

- Верочка? – сказала Наташа, остановленная Верой в фойе школы. -  Что случилось?

- Давай начистоту. Мы знакомы сколько я себя помню, и всегда были самыми близкими друг другу людьми.

- Да… - настороженно ответила Наташа.

- Последнее время ты будто меня избегаешь. Едва я подойду, ты удираешь, ссылаясь на дела. Я же вижу: что-то происходит. Скажи, я обидела тебя?

- Фу, ты! Глупышка, ты же моя лучшая подруга, - сказала Наташа и обняла Веру. – Просто, все как-то закрутилось после приезда Марата. Постоянно суматоха. Блин… я уже подумала, что у тебя неприятности.

- Выходит, ты счастлива… с ним?

- Да. Сперва было неловко из-за возраста, ну знаешь, что он младше меня. Теперь я узнала его получше и … стало не важно. У тебя-то чего нового?

- Иногда бывает одиноко. Наверное, еще не привыкла к новому стилю жизни. У тебя раньше тоже были отношения, но ты не носилась за бойфрендами днями напролет.

- Милая моя, я обещаю что-нибудь придумать, и после Дня школы мы оторвемся. Прости, мне правда пора.

Наташа чмокнула Веру и растворилась в потоке школьников. Какое-то время Вера смотрела на место, где только что стояла ее подруга.

В недели до праздника жизнь Наташи наполнилась вихревой суетой с перерывами на сон. За завтраком больше некогда было задумываться о наличии аппетита или о вкусе еды. Наташа быстро сметала, что бы ни дали, и бежала на встречу с Маратом, которая проходила как инструктаж. Обычно он на ходу подхватывал локоть Наташи, не важно куда она шла, и давал короткие указания на день: найти то-то, понаблюдать за тем-то, изучить такие-то сведения. Затем исчезал так же стремительно, как появлялся. Едва Наташа успевала выполнить основные поручения, как требовалось мчаться на занятия. Поскольку она считала, что никакие планы не должны повлиять на успеваемость, то приходилось учиться с надрывом. Обед проносился без снижения темпа, как и завтрак. Вместо послеобеденного досуга Наташа приходила в зал самоподготовки и готовила речь. Занятия второй половины дня сменялись репетицией вальса ко Дню школы, где Наташа с Маратом обсуждали достигнутое за день и по ходу танцевали. Дневная беготня с лихвой окупалась вечером, когда можно было побыть вдвоем без спешки. К концу дня сил скрывать отношения попросту не оставалось.

Марат тоже не тратил время попусту. После возвращения в нем умножилась внутренняя энергия. Он видел цель, знал срок, а главное понимал, как воплотить задуманное. Недавняя поездка на олимпиаду по криптографии показала дирекции серьезные намерения юноши встать на правоверный путь ученика Forest Nest. Обретенный статус необходимо было поддерживать, Марат старался во что бы то ни стало завоевать доверие преподавателей, чтобы через это ослабить надзор. Марат деятельно влезал в любую сферу школьной и внеклассной жизни, в которой обладал способностями и имел возможность реализоваться в сжатые сроки.

Как-то Наташа шла на обед и увидела Марата наедине с учителем физики. Меж ними завязался спор о предмете, изучаемом на несколько классов старше. Оппоненты кружили вокруг пятачка в полметра диаметром, видимо в центре находилась визуальная модель в дополненной реальности. Попеременно махая руками, они двигали незримые предметы. Закончив диспут, учитель с уважением пожал руку юному протеже и ушел в достаточно пространное напутствие. Марат встретился взглядом с Наташей и лукаво подмигнул.

- Физик предоставит мне доступ к лаборатории во внеучебное время, так что я смогу собрать одну вещицу в перерывах между конструированием вестибулярной платы для его робота, - объяснил он позже.

Наташа удивилась, когда наткнулась на анонс выставки Марата Капетуа в списке мероприятий ко Дню школы. «В экспозиции будут представлены работы юного художника, навеянные творчеством Гогена», - сообщалось в аннотации. На ожидаемый вопрос Марат с иронией ответил:

- Рисовать достаточно просто, если умеешь чертить, составлять карты местности и обладаешь глазомером. Стиль можно заимствовать, в моем случае у Гогена. От себя я добавил яркости.

- Умеешь же ты приземлить.

- Ну ладно, может, я прибедняюсь из скромности, - улыбнувшись сказал Марат.

Было бы несправедливо сказать, что каждый вечер парочка миловалась в тени деревьев. Как было обещано, после возвращения Марат начал тренировать Наташу основам самозащиты. Разумеется, со стороны Марата было бы нелепо надеяться на то, что за пару недель из никогда не занимавшейся прежде единоборствами девушки получится сделать более-менее приличного бойца. Марат учил лишь тому, что могло пригодиться в крайнем случае: уходам от захватов, броскам, способным нивелировать разницу весов девушки и соперника, и ударам, которые возможно нанести без особого умения, но эффективно выводящих противника из боя.

Новые техники Наташе выдалось скоро опробовать. Как обычно, засидевшись с Маратом, Наташа вернулась в жилой блок незадолго до отбоя. Наташа принимала душ, когда внезапно шторка кабинки одернулась. Пред ней предстал Давид. Он надеялся застать девушку в уязвимом положении, когда она обнажена и не сможет убежать. Принялся унижать. Наташа не растерялась. Руганью она отвлекала внимание, а меж тем потихоньку лила за спиной гель для душа, который потоком воды выносило под ноги обидчика. Едва содержимое кончилось, она швырнула пустой флакон Давиду в лицо. Пользуясь секундным замешательством, Наташа ухватилась за края стенок кабинки и подсекла ногой его голеностоп. Давид поскользнулся и шлепнулся на мокрый кафель, сильно ушибив голову. Поверженный и униженный Давид хотел ответить, но к тому моменту Наташа намотала полотенце на кулак и точными ударами сломала ему нос и выбила передние зубы.

- Еще раз окажешься рядом, и я тебя нахрен прикончу!

Распутав кисть, она швырнула полотенце в израненную физиономию Давида. Наташа неторопливо надела белье на мокрое тело и взъерошила волосы, затем с выпученными глазами она выскочила из душевой, истошно крича: «Помогите, в душевой разбился Давид, ему нужна помощь! Кто-нибудь…!»

В последний вечер накануне Дня школы Наташа и Марат пошли к месту, откуда завтра предстояло совершить побег.

Участок продуктового склада не просматривался камерами. Ребята узнали это промониторив систему с помощью взломанных браслетов. Три дня они попеременно наблюдали за работниками склада. Выяснилось, что складские повредили камеры с черного хода и сговорились с не чистыми на руку охранниками, чтобы воровать посуду и продукты. По слепой зоне от склада следовало пройти сотню метров по газону, тогда можно попасть в лес, где стояли датчики движения, образовывавшие линию границы территории школы. Устройства брались в расчете на крупные объекты вроде человека или зверя, а небольшие свертки ворованного не отображались на компьютерах системы охраны.

Марат положил рюкзак со снедью и походной одеждой в небольшой овраг и прикрыл его ветками. Припасы послужат спасательным кругом на случай, если брат не сумеет подобрать на машине на трассе в паре километров по холму от школы. Браслеты Марат перекодировал таким образом, чтобы в назначенное время координаты его и Наташи исчезли с локаторов охраны.

До отбоя оставалось часа три, влюбленные не торопились обратно и разлеглись на траве в сумраке среди деревьев.

- Завтра наконец мы станем свободны.

Наташа лежала на боку, заложив руку за голову, и как-то по-особенному смотрела на Марата.

- Волнуешься? Я тоже, - сказал он.

Он повернулся и погладил Наташу по щеке.

- У тебя таинственный взгляд, - сказал он.

- Я люблю тебя. Хочу запомнить это чувство и момент.

Густая пелена волос отсекла холодные кроны в сумеречном небе от пробужденного микрокосма, напоенного нескончаемым поцелуем и теплотой порывистого дыхания в ритм исступленного сердца возлюбленной, бьющего в напруженную грудь юноши. Испытывая приятую тяжесть девичьего тела, Марат вглядывался в милые черты. Ему впервые открылась женственность неотрывно взирающих глаз. Наташа чувствовала, как сокращаются мышцы его пресса от прикосновений прохладных пальцев. Его губы немного подергивались, а ладони скользили все ниже, Наташе было щекотно, но как-то по-иному. Под юбкой Марат чувствовал мурашки на коже стискивавших его бедер. На миг ее пальцы исчезли, но холодок еще оставался; и он глубоко вдыхал, словно больше не сможет, когда ощутил, как непринужденно освободилась пуговица его джинсов. Сердце Марата готовилось вырваться наружу. Ему казалось, что о лучшем нельзя и мечтать. И насколько же он в тот момент ошибался…

Марат валялся с глупой улыбкой и слушал трели кузнечиков. Насыщенный свежестью воздух бодро проникал в легкие. Наташа вышла откуда-то из-за головы и села у ног. Марат ее поцеловал прохладные ступни, протянутые к его подмышкам.

- Ты ведь соврал о заморозке детей и обо всем с этим связанным.

Он кивнул

- Я видела ролики в интернете. Эти теории - фантазии свихнувшегося на конспирологии чувака.

Марат открыл рот, желая ответить, но Наташа продолжила раньше:

- Хочешь знать, для чего я тебе помогаю? Ты необычный. Внешне спокойный, но в то же время способный на любые поступки, когда потребуется. Знаешь, я до чертиков испугалась, увидав, что ты творил той ночью. Вместе с тем, увиденное открыло во мне потаенную дверцу. Обидно, но я до сих пор не могу осознать умом перемены, лишь чувствую, что не стану прежней. Я думаю, что разгадала причину, отчего ты так мечтаешь о побеге. «Золотое поколение». Ты понял, что взрослые здесь, за забором, никогда не отпустят тебя насовсем. Мы принуждены жить в заточении, скрываемом под маской попечения. Когда наступит время покинуть школу, ничего не изменится. Нас продолжат опекать, и до смерти мы будем в фокусе наблюдения. Как ты сам говорил: «Слишком ценны, чтобы зарывать в землю». Конечно, власти оправдаются заботой. Насильственные объятия, пусть даже любящие, лишают свободы. Большинство устроит жить под надзором, после школы нас наверняка обеспечат хорошей работой и жильем, мы никогда не познаем нужды. Личная жизнь тоже сложится. Мы обречены быть вечно любимыми лишь за то, что мы есть. Однако, пусть золотая, но все же клетка. Повторю, что не понимаю тебя логикой, но знаю, ты вправе стремиться на волю. Оттого и помогаю. Наверное, оттого и полюбила.