- И это значит… - произнёс Вол, наблюдая как по залу туда-сюда нервно ходили помощники.

- … что этот хрен, - Маркел имел в виду, разумеется Протасова, - создал инфоповод размером с Юпитер, чтобы отложить церемонию. АП ни за что не подставит президента под угрозу оказаться в кадре напротив толпы разъяренных работяг. Это тебе не тик-токеры на митинге Навального!

- Особенно после недавнего: «ГАЗ за вас!», - сказала Дана, быстро настукивая в мессенджере сообщение за сообщением. - В новостях подают, что простой народ с президентом, а олигархи воруют национальное достояние и не упускают случая их, работяг, наебать… И вот, сегодня злой олигарх – это Свечкин!

- Ручку не на стол, а сразу в глаз метнет! – сказал Маркел.

- Едем к Протасову? – сказал Вол, хлопнув по коленям.

Одновременно Дана и Маркел остановились и недоуменно уставились на Вола.

- По Станиславскому вжился в роль, - ёрничал Маркел. – Что же ты намерен делать? Так, ради интереса.

- Престань издеваться над человеком, – вступилась Дана. – Ваше желание помочь, Валентин, очень похвально.

- Едем, - сказал Маркел Дане и, сменив выражение лица на более благожелательное, сказал Волу: - Нервы, извини. Раз случилось так, что твой отдых дома не осуществим, могу предложить сегодняшний вечер. Особняк в твоем распоряжении, пей, гуляй, веселись, горничные знают нужные для досуга номера телефонов. Охрану я предупрежу, чтобы не мешали и слушались. В Москву не суйся. Не из вредности, просто тебя сразу окружат с вопросами и журналюги набегут. По Барвихе кататься не запрещаю. В общем делай, что угодно… разве что, не спали дом.

Дана широко улыбнулась и вышла вслед за Маркелом, оставив Вола одного в кабинете Свечкина. За окном успело стемнеть. Присев на край стола, Вол оценил перспективы. В состоянии изобилия он совершенно терялся в вопросе, чем себя занять. Можно было справиться о здоровье Игоря, тот отлеживался в доме для персонала. Приход к нему означал бы мучительную необходимость подбирать слова относительно качеств собственной персоны. Для самоуничижения у Вола не осталось сил, его душевный настрой походил на высушенную солнцем медузу.

- Коньячку, Валентин Григорьевич? – спросила Катерина, озорно переглядываясь с Лилей, когда Вол, спустившись вниз, брел мимо столовой.

Удивительно, как простой вопрос способен переменить настояние человека. Вол подошел к столу и барабанил пальцами по столешнице до тех пор, пока не посчитал, что бокал наполнен до нужной меры. Но Катерина налила еще сверху того. Выпив махом граммов сто, Вол хрипло выдохнул и сунул в рот пару ломтиков лимона.

- Не выйдет, - сказал он, отойдя от жжения.

- Что, простите? – спросила Лиля.

- Сплавить меня побыстрее. Мне положен заслуженный праздник, и я его получу, - сказал Вол. – Что ж, кроме банных процедур, чем мне себя развлечь?

- Чем угодно, - уверенно сказала Лиля.

- Кроме сожжения особняка, - заметила Катерина.

- Ох, не доверяю. Маркел вечно обломает все веселье, - сказал Вол, присев.

- Потому что, не сочтите за неуважение, вы не Сергей Иванович, - ответила Лиля.

Вол поднял бровь и задержал прямой взгляд на Лиле.

- Расскажите, девочки, о кутежах покойного олигарха, – сказал он, понизив голос в конце фразы.

- Например… - Катерина задумалась. – Как-то во двор подогнали огромный бассейн, набили до отказа шала… девушками из агентства, а прежде каждую выкрасили в кислотный цвет, чтобы бассейн стал похож на… как будто он наполнен шарами, как в аквапарке. Только для взрослых и под кокосом. Сергей Иваныч выходил на балкон, хлопал в ладоши, и девушки ныряли, поднимая над поверхностью разноцветные попы, а потом довольный шеф спускался и шлепал по задницам. Еще, бывало, бассейн, но уже наш, наполняли вином. Обычное в принципе дело. Вокруг моря винища происходила оргия с русскими девочками в черной краске и напудренными неграми. Не спрашивайте зачем, не знаю. Кокоса привезли, не соврать, целый кирпич, а затем …

- Довольно, - прервала ее Лиля, проявляя без того безупречно сидевшее на ней платье. - Еле разогнали этот шалман, прости господи.

- После такой попойки мне придется лечь в клинику на месяц, - сказал Вол поднимаясь. – Не волнуйтесь, не стану я закатывать оргий. Просто ящик погляжу. Устал.

Женщины довольно переглянулись.

- С бутылочкой, - добавил Вол, как бы меду прочим.

Лиля одобрительно опустила веки, и Вол гордый скромностью пошел к облюбленному дивану перед большим экраном. В телевизоре, как обычно, сотни каналов, но все какая-то дрянь.  Отчаявшись найти что-то интересное, Вол остановился на фильме семидесятых годов про Дикий запад. К тому времени горничные поднесли коньяк, и опустошив бокал-другой, Вол принялся вникать в сюжет.

Скитания по фронтиру в поисках работы привели главного героя по прозвищу Стрелок в городок прокладчиков железной дороги. Лишний револьвер в тех местах всегда на вес золота, ведь прерии кишели хитрыми дикарями, а всем известно, что краснокожие более всего на свете жаждут разлучить белого джентльмена с его скальпом. Наступила ночь, Стрелок пил виски в салуне поодаль от остальных посетителей, прищурив глаз и не снимая ладони с рукоятки серебристого «Ремингтона». Тут в бар входит белокурая леди. Из-за стола встали два грязных старателя из Мексики и нагло преградили леди путь. Однако, не в манере Стрелка оставлять даму в беде. С ловкостью парировав выпады, Стрелок выбросил мерзавцев сквозь двустворчатые барные двери на пыльную улицу. От испуга леди упала без чувств прямо на руки Стрелка, но Стрелок не воспользовался слабостью и унес девушку в отчий дом. Поутру, за час до рассвета Стрелок поднял с глаз шляпу, разбуженный выстрелами. Подлые индейцы устроили набег. Выскочив на улицу, Стрелок палил с двух рук по-македонски, укладывая дикарей штабелями, точно из пулемета Максим. Вдруг до его ушей донесся пронзительный крик. Это на другом конце улицы индейцы неволили милую леди. Связанную ее бросили на коня. Развернулась сцена погони, отважный Стрелок почти догнал похитителей, однако, хитрые дикари устроили засаду и тайной ловушкой опутали стрелка прямо на коне. Окружённый герой вынужден сдаться в плен, с расчётом на то, что в лагере краснокожих он разыщет леди. На третий день план вызволения исчерпал себя, когда леди обменяли на ружья. Про наемника Стрелка в городке не нашлось кому вспомнить. Шли недели. Стрелок со скуки начал изучать быт пленителей.

Началась реклама, Вол закурил в пьяных раздумьях об увиденном. В особняке лифт поднялся на второй этаж. Катерина принесла пепельницу и шепнула:

- Кристина Михайловна вернулась. Зашла с заднего двора.

Ногами, подобными мраморной Венере, Кристина спустилась по лестнице и, прогнав взглядом горничную, забралась на диван. Вол показал ей раскуренную сигарету, Кристина помотала головой и устроилась на плече Вола.

- Чего смотришь? – спросила она.

- Вестерн. Я такие в действе очень любил, но мать не разрешала. Странно, почему всё, что мы любим, нам запрещают. Не пей, не кури, не прелюбодействуй, - улыбнулся Вол. – Эти вон, индейцы, сколько тыщ лет курили свою дурь, и ничего. Теперь сажают.

- В Америке уже легалайз.

Вол нахмурился.

- В Штатах теперь не сажают за травку, - пояснила Кристина.

- Да я о другом. В нас формируют чувство вины. Чтобы мы ходили вечно понурые. Кому это нужно? Уж точно, не мне, - сказал Вол и выпил. – Ну да ладно. Давай смотреть, реклама кончилась.

Наступила осень. Стрелок, давно позабывший о леди, освоился в племени. Европейское платье и пыльник он сменил на традиционную одежду и теплую накидку из бизоньей шкуры. А еще он приглянулся молодой вдове, которая потеряла мужа в набеге, и спустя время Стрелок перебрался к ней в типи. Из рассказов племени выяснилось, что владелец железной дороги нанимал охотничьи бригады для убоя бизонов, чтобы уморить голодом коренных жителей и так согнать их с исконных земель. Коренные американцы поняли, если отступят, то белые погонят племя с места на место покуда не изведут под ноль. Вождь собрал племенной совет, высказался за борьбу с бледнолицыми захватчиками. Взгляды устремились на Стрелка.

Ночь. Отряд индейцев подкрался к городку железнодорожников и залег на пригорке. Внизу шла размеренная жизнь. Бакалейщик закрывал лавку. Усталые рабочие плелись по домам. У салуна случилась обычная перебранка, которая окончилась возвратом за стол. Затаившись в кустах, Стрелок потирал рукоятку револьвера в кобуре. Его взгляд метался между товарищами из отряда и городком.

- Как дела? – спросил Вол, не отрывая взгляда от телевизора.

- В салоне была на процедурах, потом прошлась по ГУМу. Немножко. Думаем с Полухиной слетать развеяться до четверга, ты как раз будешь занят своими важными делами. Не против, я возьму наш джет? Ты все равно полетишь на корпоративном.

- Я не о том, - Вол повернул ее подбородок к себе, - Ты сама, как себя чувствуешь?

Кристина подняла брови. По выражению ее лица стало понятно, что подобный вопрос она слышит не часто. Не то, что от мужа, в принципе не часто. Людей ее круга, которые попали в золотую реку из грязного тесного ручья, заботил мир вещей, событий и статусных сплетен; молодые приживалы существовали в неосознанном предчувствии, что водопад, который низвергнет их обратно в ничто, пусть не близок, но впереди.

- Не знаю, милый.

- Как это возможно, не думать о своих чувствах? И давно это у тебя?

- Поначалу, как только попала в элитное общество, я очень тревожилась. Я окунулась в мир, где не надо зарабатывать, где деньги как воздух, о котором не думаешь, они просто есть и будет всегда. Я восхищалась новыми подругами, с которыми познакомилась. Они имели внешность ангелов с показов «Виктории Сикрет». Но я ужасалась их душами, которые они показывали ненадолго, когда тусовки заканчивались и мы оставались наедине. Они были совершенно опустошены. Я не понимала: ты всего-то два года живешь светской жизнью, и она настолько тебя высосала. Я боялась, что меня ждет та же участь. Послушай, выглядит так, будто я … - заговорила нервно Кристина.

- Если тебе трудно об этом говорить…

- Недавно было. Моя знакомая девушка курила дома и увидела мойщика окон, который висел на тросе. Она открыла окно и спросила: хочешь выпрыгну? Парень воспринял это за флирт, она дразнила его в одном нижнем белье. А потом вышла в окно. Двадцатый этаж. Глотнула мартини и вышла. У нее не было проблем, она не была больна. Просто так. А папик спал еще полчаса, пока в дверь не постучала полиция.

- Совсем одурели девки, - крякнул Вол, хлебнув коньяка.

- Да и нет, не только в этом причина. С нами иначе, чем с мужчинами. В четырнадцать ты замечаешь, что окружающие вдруг чего-то от тебя захотели, без причины приветливы, нервничают, там. К сожалению, я не только про мальчишек сверстников. Тебя хотят покатать на машине, сводить в ресторан, купить побрякушки. Ты начинаешь постигать женственность, и узнаешь причину. Тебя хотят трахнуть. Сильно хотят. Это понимание переворачивает мир. До этого ты была ребенком, а теперь ты вынуждена жить с осознанием, что имеешь огромной ценности товар – свое тело. Естественно, ты решаешь не продаваться, отвергаешь искушение принимать подарки. Ты же не шлюха. О, девочек так запугали, что в страхе пред клеймом шлюхи они готовы на любую жертву. Забавно, некоторых трахали под шлюшьим шантажом. Еще я помню пьяных подруг матери, которые из забавы окунали тебя в поскудные и во многом перевранные рассказы о мужиках, о грязных телесных подробностях. О том, что всем им нужно только «это», а «это» имеет огромную ценность, и абы кому «это» давать нельзя. Эти сучки говорили: любви нет, ищи выгодную партию. Ты не веришь и решаешь любить, если уж отдаваться, то только из-за милых чувств. До двадцати ты встречаешься с парнем и наталкиваешься на тупое собственничество. До двадцати вы на одной волне - пузырь пива и тачка, особенно если ничего не видели в жизни, но после двадцати ты начинаешь иначе смотреть на своего дурачка. Претензии копятся, и вы разбегаетесь. Но ты по-прежнему честная, ты не продаешься и продолжаешь ждать с верой, что следующий будет лучше, умнее, ты его воспитаешь. В двадцать четыре ты нет-нет начинаешь замечать успешных сверстниц, как они ездят в красивых машинах, за фотками в инсте, за красивым уикендом на Бали. Твой же предел - берег водохранилища с одноразовым мангалом. Близится конец института. Перед тобой открывается выбор. Можешь продолжить доказывать, что ты хорошая, залететь, живя в арендованной однушке с мудаком (видишь, из меня уже лезет) … мужем, который мечтает о дружках с пивом и играх на приставке, пока ты будешь обслуживать его в перерывах между заботами о ребенке.

- Другой путь, как понимаю, вот, - Вол провел рукой перед собой. – По мне, ты слишком драматизируешь. Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. Это нормально.

- Где лучше… - ухмыльнулась Кристина. – Женщине всегда приходится отдавать себя взамен. В мире роскоши тебя пользуют, как и в бедном, только намного циничнее, - Кристина немого помолчала. – Однажды к тебе приходит новое важное осознание: товар вскоре испортится, а позади уже жадно облизывается сотня завистниц.

- Кристин, чего ты? Я и думать…

Кристина положила пальчик на губы Вола.

- Мужчины говорят, что будут любить до гроба, и в моменте, когда произносят, они действительно верят в это.

Вол ощутил едва уловимую дрожь ее тела.

- Жизнь доказывает обратное. Нас меняют, как старый айфон. Если успеешь родить, получишь содержание и откроешь галерею или модный дом, поведешься с душными клушами, такими же, как ты. Многие заводят себе мальчика, потому что, у кого бабки, тот и покупатель, - Кристина уткнулась в плечо Вола. – Наше поколение другое, мы не можем жить, как тетки из нулевых. Мы читали, мы смотрели, мы узнали, что в жизни надо что-то полезное, значимое для мира. Найти смыслы. Я не только дырка между ногами, Сережа или кем бы ты ни был!

Услыхав последнюю фразу, Вол отпрянул от Кристины, даже малость протрезвел.

- Боже мой, неужели ты думал, я не догадалась? Серьезно? – Кристина закрыла лиц ладонями. – В какой же я заднице...

Вол полез утешать, Кристина позволила себя обнять.

- Я беременна.

- От кого? – удивленно спросил Вол.

Кристина вырвалась.

- От Лили горничной, от кого еще? Не тупи! – крикнула она, но мигом остудила гнев. – Прости. Ты спрашивал про мои чувства? Мозг рвало от тревоги. Я поняла, что если продолжу, то буду следующей, кто выйдет из окна. И вот, возвращаюсь в Москву с намерением выдохнуть, придумать себе цель и по возможности кайфовать от каждого прожитого дня. Потом вместо мужа я вижу тебя. Вот так я себя чувствую.

- Почему ты пришла ко мне ночью, если распознала подмену?

- Я посчитала, что Свечкина опять заменили, и от страха решила себя обезопасить. По календарю я не должна была залететь, но из-за нервов забыла позаботиться наверняка.

- Опять? – Вол заерзал на диване. – Ты хочешь сказать, я не первый двойник.

- Догадки появились, когда мы только съехалась, - сказала Кристина, подавая Волу бокал с коньяком. – Первую жену Свечкина выгнали незадолго до моего появления в особняке. Заочно развели, заткнули рот деньгами и отправили в Лондон на ПМЖ. Мы так друг друга не повидали. Сергей тоже подозрительно ни разу не заговорил о бывшей, словно бы ее вовсе не было. Когда мы поженились, я много гуглила о Сергее и его бывшей жене. Писали, что он внезапно пропал где-то за месяц до нашего знакомства. Исчезновение журналисты объяснили романом со мной. Я прикинула даты: мы познакомились незадолго до того, как он вновь объявился на публике. Выходит, я послужила удобным прикрытием внезапному исчезновению олигарха и такому же внезапному возвращению.

- Месяц, говоришь? Учили, как и меня, - сказал Вол.

Кристина спросила, держа за руку:

- Что будем делать?

- На месторождении обманули рабочих, Дана и Маркел поехали разбираться. Я хотел помочь, но мне велели сидеть дома и выпивать. Блин, Кристин, я не человек великих поступков, - сказал Вол, конфузясь под взглядом Кристины добавил.

- В том и дело! Им выгодно заставить тебя поверить, что ты годен только изображать образ Сергея. Пока ты видишь себя лишь актером, ты останешься игрушкой в руках Маркела и Даны.

- Не подбивай меня! Да и к чему, я не пойму? Что я могу? Здесь без году неделя. Толком никого не знаю.

- Зато тебя знает целый мир. Вернее того, кого ты изображаешь.

- Кристина…

- Не кристинай! Теперь ты отвечаешь не только за себя, - Кристина положила ладонь Вола себе на живот, - но и за того, кто растет внутри меня.

- Да, сознаю я, что должен заботиться, только… Не достаточно напялить костюм, чтобы стать крутым олигархом!

- Не только костюм, ты принял его внешность, его дом, его жену. Ты знаком с его партнерами и врагами. Не забыл? Свечкин ты или жалкий двойник зависит от решения, кем ты себя определишь.

- Маркел и Дана не допустят...

- Они сильны, пока ты позволяешь себе слабину.

Вол закрыл глаза и откинулся на диване. Глоток оказался слишком большим и коньяк едва не полез обратно. Эффект алкоголя, отсроченный волнительным разговором, ударил в голову с накопленной силой.

- Фуф, - тяжело выдохнул Вол, - чет меня накрыло. Как всегда, я все проебал. Нужно принимать решение, а я в говно. Кристина, милая, нахрен я тебе такой нужен?

Кристина улыбнулась и пошла наверх. Глядя на нее сквозь тяжелые веки, Вол принял, что бухло привычно сделало выбор за него, выбор, который состоял в бездействии. А похмельное страдание искупит муки совести. Сквозь отторжение Вол допил остаток коньяка в бокале. Телефильм подходил к финалу. Стрелок вернулся в городок железнодорожников. После разорения индейцами туда пришла новая фирма во главе с грозным полковником из южан и отрядом конных карателей. Полковник не поверил рассказу про то, как индейцы отпустили Стрелка его без хитрого умысла, но свободных револьверов, как обычно, не хватало, и Стрелка приняли под условием, что он выдаст расположение племени. 

Кристина растолкала осовелого Вола и протянула таблетку.

- Кофеин?

Кристина улыбнулась в ответ, а Вол безразлично закинул таблетку в рот.

- Не глотай! – остановила Кристина. – У тебя же нет проблем с сердцем?

- Пока не было, - ответил Вол и запил из графина с яблочным соком.

Они легли на диван. Кристина устроилась на груди Вола.

- Не переживай, мы таких по упаковке съедали в ночь перед экзаменами, - сказал Вол, гладя Кристину по волосам. – Чего смеешься? Я тоже когда-то был молодым. Здоровый, сильный был! А теперь я лишь разочаровываю.

- Подожди немого.

Фильм приближался к кульминации. Стрелок привел отряд всадников к лагерю индейцев. В опустевшем лагере на пути карателей встала только безоружная женщина, та самая, что полюбила Стрелка. Белые сладострастно заулыбались, предвкушая потеху. Полковник спрыгнул с лошади и хотел было схватить женщину за волосы, но та издала переливистый вопль индейцев, который ввел полковника в замешательство. Тем временем, Стрелок пропустил отряд вперед и оказался позади. Выхватив револьверы, он издал ответный клич. Полковник с ужасом оглянулся, и в этот миг женщина вынула из-за спины нож и вонзила его в прямо живот полковника. Стрелок открыл пальбу, а из засады посыпались в боевой раскраске воины-индейцы с томагавками.

- Как обычно, все из-за баб! - рыкнул Вол, ощутив энергию, льющуюся от сердца к голове, проясняя ее.

- Все хорошо, - приговаривала Кристина, не отрываясь от грудины, под которой разгонялось сердце.

- Что ты мне дала? – Вол пугался разраставшейся внутри мощи.

- Молли, - засияла Кристина, и отпрыгнула на другой конец дивана, чтобы наблюдать. – Завалялась после L.A., думала пропадет, а нет, пригодилась.

- Это типа кремлёвской таблетки? От которой КГБшники быстро трезвеют?

- Такое много кто юзает, - игриво наклонив голову, сказала Кристина.

Вол подскочил с дивана и принялся нервно ходить из стороны в сторону, потряхивая головой. Вдруг он замер, уставившись на телевизор.

- А хули он? – ткнул он пальцем в сторону экрана, притопывая ногой. – Знаем мы таких! Павлик Морозов! Привел отряд в засаду и радуется!

- Он выбрал, кем и с кем хочет быть, - ответила Кристина. – Некоторым бы поучиться.

- Контра! – заговорил Вол на повышенных тонах. – Пиздить таких надо! Хотя эти твари тоже хороши, удумали толпой сношать бедную вдову! Ух я им! – сказал Вол и топнул со злости. – Они такие же как этот, хрен, Протасов. Собрал толпу, чтобы угрожать мне, - Вол выпучил глаза на Кристину, – а через меня и моей жене! Беременной жене! Сука… Это кем надо быть, чтобы угрожать беременной жене!

Вол заметался по комнате, щелкая вспотевшими пальцами.

- Жарко. Надо подышать, - Вол остановился, глядя совершенно очумело. – Иди спать. Ты ж мать! – и выбежал на крыльцо.