Умереть через три дня. Свыкнуться с подобным фактом непросто. В минуты праздности многие размышляли о смерти и загробной жизни, рисуя в голове образы рая и ада, страшного суда, картины сбора семьи вокруг старика на одре и сцены прощанья. Константин согласился умереть по собственной воле. Вопрос заключался в том, что ему гарантировали воскрешение. Вопрос заключался: ради чего он, здоровый и молодой, отправится в небытие? Как ни старалась Полина, он ни на йоту не смог уверовать в реальность бестелесных инопланетян. На масонов он бы еще согласился, но тоже с ироничной присказкой: «Да, да…». Константину ничего не стоило послать куда подальше чудаков из подземелья, и все бы закончилось, ведь его никто не неволил, но тогда бы из жизни исчезла Полина. Именно последнее заставило Константина решиться на сумасбродство. Прежде у него была жизнь, даже очень неплохая, он учился в престижном ВУЗе, жил в столице, будущее рисовало карьерные перспективы… пока он не повстречал Полину. В тот момент жизнь Константина поделилась на до, в сущности, для него сегодняшнего не имеющую ценности, и после, когда Полина посмотрела на него аметистовыми глазами так, что окажись он в Москве, охваченной землетрясением, то он бы его не заметил. Полина вне сомнений любила его, тут для Константина вопрос был разрешенный. Константин боялся вообразить, что бы с ней приключилось, сбеги он тайком, пока она спит. Так что, вариант с расставанием не рассматривался вовсе. Поэтому Константин согласился на собственное убийство. Если окажется так, как говорит Полина, и он выяснит некую вселенскую тайну, что ж, отлично. Если нет, он умрет счастливым, каким вряд ли сможет быть когда-то еще.

Пока медики готовили необходимые препараты и проверяли оборудование, Константин осваивался под землей. Он познакомился с местными обитателями, коих было, по меньшей мере, полсотни. Макс не доверял непрошедшим инициацию, потому настоял на запрете допуска Константина в помещения технического назначения. Поэтому Константин ограничивался комнатами отдыха, столовой и кабинетом Пирояна. Собственно, в разговорах с генералом он и коротал три дня ожидания. Не каждый день получается пообщаться с исторической личностью, причем приватно, и Константин не упускал возможности. Генерал не показался кровожадным садистом, которого рисовала современная пропаганда, при близком рассмотрении Пироян обнаружил себя обычным мужчиной преклонных лет, у которого при грозах ломило суставы. Вопреки возрасту, генерал ясно мыслил, его суждения были точны, он не впадал в особую манеру общения, присущую старикам, когда безудержно пускаются в сентиментальные воспоминания. Пироян говорил по-солдатски лаконично и исключительно в пределах обсуждаемого вопроса. Константин с интересом слушал о военных кампаниях и миротворческих операциях, о том, как обводились вокруг пальца зарубежные руководители. Особенно весело он описывал причуды сильных мира сего: тот, мол, одевался женщиной, та имела волосы на груди, тот панически страшится жуков и бежит, как завидит ничтожнейшего из них. Пироян был в курсе тайн интимного плана, приводивших Константина в полнейшее омерзение. Еще генерал сильно негодовал, до красноты лица, когда Константин обвинял его в жестокости к населению. «Как, – говорил Пироян, распаляясь, – можно называть меня тираном? Положим, я посадил в лагеря и отправил на стройки, скажем, миллиона два. В Америке в то время при всей хваленой демократии сидело три. Три! В Германии с мигрантами — пять, и во Франции не меньше, уж поверь. Я про Китай молчу». Вообще генерал показался образованным человеком, кроме политики он имел мнение хоть об искусстве, хоть о перспективах холодного синтеза.

Еще Константин разгадал секрет осведомленности Полины о его снах. Вечером второго дня, Константин сидел в кафетерии. В режиме дополненной реальности он читал книгу о нравах начала века. К нему подсел человек, страницы книги в дополненной реальности закрывали практически весь обзор. Увеличив прозрачность изображения, он увидел лицо девушки. Проходным образом поздоровавшись, он вернулся к чтиву и отпил из кружки чай. Тот самый чай встал у него в горле, едва он осознал, кто перед ним. Отключив устройство, он увидел Катрину, которая как ни в чем не бывало приветливо на него глядела. Разумеется, Константин засыпал ее ворохом вопросов. Оказалось, что Катрина входила в команду, которая ищет в Алекроме беглецов из Сети, ее областью наблюдения была студенческая среда и питейные заведения. Она нашла Константина, заметив нечто необычное в нем на уровне интуиции, которой она не пренебрегала никогда. Не будь последние дни наполнены сумбуром и прояви он больше внимательности к происходящему, Константин бы точно догадался об источнике информации Полины, ведь он поведал о проблеме со снами только Катрине. Он не гневался на подругу, понимая, что сбор сведений входил ее работу по обнаружению беглецов из Сети. Несмотря на это, он не мог отделаться от неприятного чувства, что столько лет его водили за нос. Теперь, в сущности, это стало не важно, но осадочек остался. Катрина, почувствовав неприятие, объясняла свои действия исключительно желанием блага для Константина. «Добра и зла не существует, жизнь всегда между», — сказала она. Константин не появился бы на базе и не познакомился бы с Пирояном и Полиной если бы не слежка. Особенно с Полиной. Катрина обмолвилась, что замечает, как вспыхивает взгляд Константина при малейшем упоминании Полины, но Катрина предупредила о том, что Полина не простая милашка, какой может показаться. Она из особого Сплетения и потому ее влияние простирается не только на Алекромскую базу, но и на всех беглецов из Сети по всему глобусу. Временами Катрина именовала Полину титулом «Вечерняя звезда». Авторитет Полины в значительной мере связывался с поиском ею своей половины, своеобразным близнецом или женой которой она являлась.

Расставшись с Катриной, Константин вынес для себя несколько вещей из беседы. Во-первых, его появление на базе не случайно, за ним велось наблюдение задолго до первого контакта с Полиной. Последнее и главное – Полина, может быть очень опасна и вероятно, их отношения носят мимолетный характер на время ожидания ею своей половины. Сопоставив рассказ обеих девушек, он уяснил, что могущественнейшее существо из космоса есть создатель людей, божество и по совместительству ее муж. Константин опасливо поразмыслил, что при такой силе муж Полины вряд ли обрадуется интрижке Полины, и точно не проявит радушие к ее любовнику. Оставалось надеяться на милость божества. Константин подивился, как быстро обратился в верующего.

Утром первого дня, Полина разбудила Константина и попросила помочь в важном задании. Максу постоянно требовался доступ к базам данных Hive. Загвоздка заключалась в полной изолированности хранилищ данных, простыми словами, носители социальной сети не были подключены к обычным коммуникациям. Помощь Константина свелась к ношению на горбу пудового рюкзака с оборудованием. Потягать с геройским видом тяжести перед девушкой и проветриться в городе, выполняя секретное задание —Полине не пришлось просить дважды. Макс сначала противился участию Константина в операции. Охрана социальной сети была широко известна грозной подготовкой и сотрудниками с многочисленными имплантами, которые позволяли быть сильнее и быстрее обычных людей. Полина обещала приглядеть за Константином, и Максу ничего не осталось кроме, как подчиниться. Константину показалось странным, что Полина, обладая влиянием особого Сплетения, должна просить что-либо ей позволить. Разгадка крылась в том, что все, касавшееся техники и инженерии, было отдано в полное управление Макса, и чтобы делать свою работу качественно, в этой сфере все было под его полным контролем, подчинения которому он требовал ото всех без исключения.

Константину было приятно снова оказаться на улицах Алекрома. Широкие проспекты, которые он, приехав учиться, обошел вдоль и поперек, стали ему, как родные. Он очень печалился, что ему нельзя было прогуляться среди магазинов, кафе, в которых он часто сидел с друзьями. Даже чудаки на улицах, которые обычно раздражали, теперь трогали сердце. Стекло автомобиля стало не столько физической граница, сколько олицетворением новой действительности. Выбрал ли он свою новую роль или ему навязали, было не важно. Теперь он, в скором времени бесплотное существо из Сети, и горожане стали чужими.

Константин поинтересовался у Полины, зачем взламывать базы данных Hive. Она объяснила, что социальная сеть не ограничивается ролью площадки для общения. Корпорация возвысилась на создании продуктов виртуальной реальности, которая в скором будущем сможет заменить реальную жизнь. Путешествия и программы обучения были зачатками, своего рода обкаткой будущих платформ. Сегмент Hive на рынке социальных сетей в мире превышал семьдесят процентов, они агрессивно скупали конкурентов, стремясь к абсолютной монополии. С колоссальными возможностями и научным потенциалом, они получали контроль над населением. Подобная власть не может не настораживать. Новый продукт компании, нейроимпланты, особенно рьяно продвигаемый на всей планете, есть начало симбиоза человека и машины. Полина попыталась объяснить, что у беглецов из Сети имеются особые мотивы, заставлявшие следить за развитием технологии нейроимплантов и изменениями, которые те начинают вносить в жизнь обывателей. Мотивы Полины основывались на предчувствии вмешательства Управителя в земные дела, и Константину показалось, что она знала, о чем говорит.

Нужный центр Hive находился неподалеку от кинотеатра «Лира» в Майском переулке. Чтобы добраться до места им требовалось забраться по серому нагромождению кубов, которое представляло собой здание. Поначалу Константин подумал, что они подобно героям шпионского фильма вскарабкаются по выступам на фасаде, обманывая камеры и минуя патрули. Оказалось прозаичнее. У торца была лестница, ведущая на крышу. Полина дала Константину небольшое устройство, суть действия которого заключалась в рассеивании и преломлении света вокруг объекта. Человек не заметит особой разницы в облике носителя устройства, разве что внимательный уловит небольшое размытие контуров. Камера же из-за программной начинки не способна увидеть человека с таким стелс-устройством. Подъем на крышу прошел гладко, никаких мутантов-охранников не оказалось, Константин дотащил рюкзак, а остальное сделала Полина.

На обратном пути Константина подмывало спросить о Полинином муже-боге, о котором поведала Катрина. Он было начинал разговор, но делал это столь расплывчато, что в итоге не получил ничего существенного. Из-за боязни разрыва отношений, который могут повлечь разговоры любовников об отсутствовавшем муже, Константин остался ни с чем.

Но не только разговорами и тайными операциями был поглощен Константин в эти три дня. То тут, то там по базе можно было услышать смех либо заметить в темных углах объятия парочки. Местные обитатели привыкли к их внезапным исчезновениям. Люди на базе радовались их роману, не только из эмпатии, но и потому, что сами жаждали найти своих любимых.  Даже старику Пирояну было приятно наблюдать, как расцвела Полина, и несмотря на зрелые годы, он немного завидовал Константину. Влюбленные не расставались ни на миг, увидишь Полину, значит, где-то рядом непременно ошивается Константин. Они почти не ели в эти дни, лишь изредка Полине удавалось заставить Константина сесть за стол. В этот момент он только и делал, что подтрунивал над тем, как она пытается сунуть вилку ему в рот. Она смеялась в ответ, и весь обед шел коту под хвост.

Они любили. Она любила, будто землю в жару дождем оросила, прохладных вин из амфор отпила. Как утром буренку она подоила и из крынки парным молоком напоила, когда в поле сено косил он. Он был морем, она была Нилом. Последнюю каплю ему подарила. Он был миром, она бы зарею его освятила. В душной квартире окна открыла и улыбалась бы мило, так она его полюбила. Он был как баллон, как летающий слон. Он любил так, что, не глядя, с обрыва в разлом. Он бы на пол выплеснул ром, в чаще тайги построил бы дом. Теперь он на воле, а не за стеклом. Дай ему лом, вязал бы узлом. Зимою бежал бы к ней за теплом, так любил он.

Однако блаженство было не таким уж безоблачным. Среди ночи Полина просыпалась в холодном поту. Она понимала, что скоро приготовления к процедуре будут завершены. Константин умрет. В такой игре всегда остается шанс, что организм выйдет из-под контроля и тур на тот свет обернется необратимой кончиной. Сама мысль, что она едва ли не собственноручно лишит жизни любимого, разрывала сердце Полины. «Не допущу!» – внушала она себе.

Вечером третьего дня, накануне предстоявшей манипуляции с душой Константина, во владениях Макса собралась компания. Началось с того, что в технический отдел зашла Полина по пустяковому вопросу. Одуревший от работы Макс скакал с темы на тему, ерошил волосы и, едва не брызжа слюной, втолковывал о перспективах космической колонизации. О делах уже не могло быть и речи. Полина, уразумев, что начальник техотдела измотан в бессонной работе, велела закончить на сегодня и немного ее подождать. Вернулась она с Константином и парой бутылок доминиканского рома. Стоит ли говорить, что возражений не последовало. Макс с парой ребят, кто остались допоздна, очистили рабочий стол от гаджетов и документов. Сбегали за снедью. Макс, вернувшись к прерванной мысли, рассуждал о Церере, не сходившей с новостных заголовков. Он убеждал, что в этой трагедии есть грязная тайна. То, что на Церере произошла трагедия, к тому моменту было понятно каждому в мире. Буквально никто не надеялся, что марсианская комиссия принесет добрые вести. Макс акцентировал внимание на роли Hive. Оказывается, из последних донесений ему удалось выяснить причастность корпорации к подготовке основной экспедиции на Цереру. Hive снабдила членов команды оборудованием, помогала технологиями. Однако, по неизвестным причинам об участии компании в проекте «Церера» молчат в медиапространстве. Макс бил стаканом по столу, приговаривая, что пускай его сочтут параноиком, но если привлекалась Hive, то она имела тайный порочный интерес. Константин попытался порассуждать о заведомой неудаче космической колонизации в силу неразвитости научного прогресса, что космонавты были обречены на гибель, изначально ввязавшись в межпланетную авантюру. Захмелевший Макс отчасти согласился, правда, добавил, что не колонизация преждевременна, а выбрана не та планета. Ему больше нравился спутник Сатурна, Энцелад. Предаваясь мечтам, он описывал, как было бы превосходно свернуть базу и отправится на другую планету, чтобы больше не думать о проблемах человечества и начать заново в далеком месте. С дотошностью истинного инженера он смаковал, описывая, как он разместил бы такие-то и такие-то объекты там-то и там-то, и на какой глубине поставить генераторы, чтобы использовать их эффективнее. Он порывался открыть голограмму и показать на карте, но Полина отговорила. Настала минута спокойствия в застолье. Во время разговора об отвлеченном, Макс во хмелю, ни с того ни с сего на голубом глазу спросил Константина, а правда ли, что он тот самый, кого они так долго ждут, и что он укажет им путь. Повисло молчание. Константин недоумённо взглянул на Полину. Однако та ввернула шутку, и неловкость перешла в непринужденность очередного круга веселья.

Часы тикали и третьи сутки пронеслись.

В последнюю ночь перед смертью Константин старался выглядеть спокойным, чтобы не волновать Полину. Она была на нервах. Рассказы о доме, о детстве, вспоминания о милых случаях из жизни, о родителях несколько уменьшили напряжение. Много болтали о музыке. Константин шутил, и ему было приятно, когда получалось вызвать улыбку на лице Полины.

Утром в семь часов настал роковой момент. Процедуру проводил Кох, в прошлом врач-реаниматолог. Он проворачивал подобное десятки раз, но и в нем можно было заметно волнение. Кох дал время влюбленным попрощаться. Крепко обняв Константина, Полина долго прижималась к его груди.

– Я хочу запомнить звук твоего сердца, – к глазам Полины подступили слезы. – Когда оно остановится, я буду в мыслях поддерживать его биение.

– Все пройдет удачно, уверен, – утешал ее Константин, хотя до уверенности ему было далеко. – Я справлюсь, обещаю.

Поцеловав ее в лоб, Константин кивнул Коху и тот вывел Полину из комнаты. В дверь зашли трое ассистентов. Константина раздели и положили на металлический стол. К его телу подключили приборы и под кожу ввели медицинские жидкости. Удостоверившись, что аппаратура работает исправно, Кох сказал:

– Итак, сначала мы введем пациенту препараты, которые приведут его в состояние апноэ, асистолии и комы, – обратился он к ассистентам. – Затем ждем ровно три минуты. По истечении срока приступим к гипотермии организма и поместим пациента в камеру повышенного давления, где подадим в легкие дыхательную смесь с повышенным содержанием кислорода. Реанимационные мероприятия завершат процедуру. Всем известно, что делать?

Ассистенты кивнули.

– Анестезию! – выдохнув, скомандовал Кох. – Скоро вы обретете истинного себя, друг мой, – сказал он Константину.

Медики засуетились вокруг Константина. Постепенно движения замедлились, и сознание провалилось в туман. Перед глазами появился образ Полины, она была счастлива. Константин улыбнулся в ответ ослабевшими губами. Затем провал.