На подъездах к Москве попали в пробку. Как ни странно, но проклятие заторов не покинуло мегаполис даже после разрушения. Стоять пришлось не долго, минут пятнадцать, как бы отдавая дань прошлому.

– Просыпайся.

Константин обернулся к заднему сидению и растолкал Катрину. Не членораздельно ворча, Катрина подняла заспанное опухшее лицо. Наружность избитой подруги удручила Константина.

– Уже приехали? – спросила она слегка хриплым голосом.

– Заезжаем, – ответил он. – Впереди КПП. Документы у тебя?

– Остались в Рязани вместе с моими вещами, – сказала она. – Ночью я написала Ломову, одному из наших, он встретит.

– На посту?

– Да, он поддерживает связи с милицией, если ты понимаешь, о чем я, – она попыталась улыбнуться, но это причинило боль.

– Посмотри, может, сзади есть аптечка.

– Скоро приедем, там и приведу себя в порядок.

Между тем пробка двигалась, приближая машину к пункту контроля. У поста Константин остановился. Военный милицейский подошел к автомобилю и постучал жезлом по стеклу. Пока Константин думал, что сказать, Катрина опустила стекло задней двери, и высунувшись из проема сказала: «Мы от Ломова». Милиционер кивнул и указал жезлом на парковку. Когда Константин остановил машину и вышел, к нему подошел мужчина в серой дубленке и штанах цвета хаки. Он не протянул руку, а подождав пока выйдет Катрина обратился к Константину:

– Вы Утренняя Звезда?

– Да, с Катриной вы, похоже, знакомы, – ответил Константин.

– Все верно. Меня зовут Виктор Ломов. Позвольте поприветствовать вас, повелитель, и засвидетельствовать уважение и преданность, – сказал Ломов, немного склонив голову.

– Мое имя теперь Константин, вы можете называть меня просто по имени. Виктор, отведите меня к генералу, нам нужно поговорить. Ей нужен врач, – сказал Константин, указывая на Катрину.

Ломов кивнул и жестом пригласил садиться в джип, стоявший недалеко. Они выехали с парковки и отправились по Волгоградскому шоссе. На удивление, в Выхино и Кузьминках здания не имели особых следов разрушения, разве что ощущалось запустение. У станции метро «Текстильщики» Константин увидел обрушенный мост, стоявший ранее над железнодорожными путями. Пришлось спуститься по насыпи. Теперь Константин понял, почему Ломов приехал на внедорожнике, на ином транспорте невозможно было передвигаться. Когда вновь выехали на проспект, перед Константином предстало разрушение города в его чудовищном размахе. Справа он увидел обрушенный корпус ТЭЦ с надломленными трубами, перед которым был громадный овраг, который и послужил причиной обрушения здания. Они свернули на третье транспортное кольцо, то и дело объезжая обломки, пока не уперлись мост над Москвой-рекой, который был полностью обрушен. Сама река пересохла, ее воды поглотили провалы, а русло давно изменилось.

Машину оставили у завода имени Лихачева и зашли вглубь переулка. Обойдя частично уцелевший промышленный корпус, Константин ожидал попасть в заводской дворик, но вместо этого перед ним предстала пологая яма, кишащая людьми.

Землетрясение оставило не только трещины и бездонные разломы в земле. Местами грунт просел, образовав своеобразные воронки с устойчивым основанием диаметром в несколько сот метров и наполовину глубиной.

В тяжелые времена люди всегда норовили спрятаться поглубже. Спасаясь от пожаров, банд мародеров и озлобленных психопатов, от постоянных рейдов армии, а позже милиции, жители поверженной столицы освоили для жизни эти самые ямы. Словно муравьи, они вгрызлись в землю, создав микропоселение с развитой сетью ходов, которое идеально подходило для города с населением на нелегальном положении. В ямах у завода Лихачева и подобных ей проживало от нескольких сот человек до десятков тысяч в зависимости от размера ямы. Органы внутренних дел были бессильны в стихийных поселениях такого рода. При зачистках милиция теряла без вести десятки сотрудников, при этом оставаясь с уловом в полсотни оборванцев. Так новые селения доказали свою жизнеспособность. Лишь незначительная часть москвичей осталась в жилых домах, которые регулярно обрушались, без того уменьшая незначительное число городских построек. На более-менее уцелевшей окраине города жили старики, привычные к суровым условиям и не способные расстаться с насиженным местом.

Для Пирояна, который загорелся идеей вернуться в Москву, ямы стали идеальным укрытием. В старых городских планах удалось найти укрепленный подземный бункер, который был способен вместить целиком Алекромское подполье. Пироян нашел яму у завода Лихачева и договорился с сильнейшей бандой, которая ее контролировала, предоставив оружие и деньги в качестве платы за прикрытие и разрешение прорыть тоннель через логово бандитов до предполагаемого бункера. К счастью, надежды оправдались.

Ломов провел Константина и Катрину вниз по серпантину на склоне ямы. Они шли мимо хибар, в общей массе возведенных из панелей многоквартирных домов или материалов обрушенных домов. Чего-чего, а обломков в Москве имелось в избытке. В яме кипела жизнь, людей было много, и не составляло труда затеряться среди беспорядочно понастроенных трущоб, развалов и импровизированных рынков.

Компания подошла к логову бандитов, которое представляло собой съехавшее в яму здание, по стечению обстоятельств, передний фасад и крыша сохранились в целости. Вооруженные люди у входа почтительно приветствовали Ломова. Внутри бандитского логова было достаточно тихо и чисто, что контрастировало с наружным обликом. Обстановка смахивала на порядочное учреждение, разве что всюду ходили люди с автоматами. На балкон, нависавший над холлом, вышел человек в приличном костюме и кивнул вошедшим. Виктор сказал, что это главарь группировки.

Пройдя вглубь сквозь многочисленные помещения, они вошли в тоннель, вход в который стерегли уже свои люди. Дальше шли пока не уперлись в дверь, подобную тем, что ставят в банковских хранилищах. Ломов постучал, и дверь отворилась, однако за ней никого не оказалось. Константин увидел тесный лестничный пролет, резко уходивший вниз. Спустившись, они плутали по узким коридорам, похожим на лабиринт. Оттуда они попали в просторную комнату с гладкими белыми стенами и еще одной дверью, которая при их приближении беззвучно отъехала в сторону, представив взору скромное помещение. Ломов движением руки предложил войти, и после того, как Константин и Карина попали внутрь, он присоединился к ним и нажал едва заметную кнопку на стене. Дверь затворилась, и комнатка пришла в движение, оказалось, это был лифт. Опустившись на неведомое количество ярусов, лифт открылся, и они, наконец, прибыли на место. Перед Константином предстал обыкновенный офис: холл, длинный широкий коридор, по бокам которого располагались комнаты, из которых доносился шум, и люди поминутно входили и выходили. Обычный этаж делового центра, разве что без окон. Едва Константин успел сделать пару шагов, как на встречу вышел Пироян со сладостной миной.

– К нам приехал, к нам приехал… – сладостно пропел Пироян и распростер руки.

– Катрине нужна помощь, – сказал Константин, обращаясь к Ломову, – отведи ее туда, где она сможет отдохнуть.

Проводив Катрину взглядом, Константин обратился к генералу, взяв его за плечо:

– Нужно поговорить.

– Я понимаю, о чем пойдет разговор… – поддаваясь увлекшему его Константину.

– Полина. Что случилось в тот день? Вы были там.

– Итак, – начал он, поглаживая отращенную бородку, – это произошло вечером, я находился в штабе и изучал бумаги на следующий день. У меня ныли коленные суставы, потому больше всего я хотел лечь в теплую ванну. Знаете ли вы, как сильно ноют ноги и спина, когда целыми днями сидишь за письменным столом. Я, к моему стыду, уже не молод, раньше, бывало, весь день расхаживал по плацу в одном легоньком кителе, не боясь ни мороза, ни жары. Видимо, подходит к концу мое время.

– Прошу, ближе к Полине, – нервно перебил Константин.

– Куда уж ближе. Время от времени я навещал Полину, которая по обычному распорядку сидела у вашей кровати. Последний год она пребывала в горестном состоянии. Ее голова обычно лежала у вас на животе, она силилась заснуть, будто бы стараясь присоединиться к вам. Меланхолия иногда сменялась возбуждением, когда Полина приговаривала: «Вот, вот. Он очнется, а меня не будет рядом, и он подумает, что я его совсем не люблю, раз покинула». При этом в ее глазах не ощущалось ни толики наигранности, Полина искренне верила, с надрывом. Из-за пересудов о маниакальном поведении она отстранилась от коллектива. Изредка она принимала меня. В эти моменты Полина только говорила о вере в вас, но мне казалось, она больше убеждает саму себя. Затем она заливалась слезами, наполненными такой болью, что даже мое огрубевшее нутро рвалось от тоски, способной поглотить мироздание. Утром в злополучный день штурма я навещал Полину, прихватив для нее мисочку супа. Я нашел Полину спящей в привычной позе и не осмелился тревожить, а еду поставил на прикроватную тумбочку. Так… Затем я отправился в штаб, где принялся за работу. День был совершенно обыкновенным, затишье, — говорил Пироян. — Так вот, вечером, как уже говорил, я собирался принять ванну. В предвкушении я неспешно наводил порядок на письменном столе. Внезапно в кабинет ворвался адъютант. Глаза по пяти рублям, весь всколоченный, задыхается. Начинает нести околесицу, разобрать которую, как я ни пытался, никак не мог. Ну, значит, я ему по-военному: «Смирно! Отставить панику! Докладывай по существу!» Он само собой вытянулся, и сообщает, что к базе подбираются группы вооруженных неизвестных, а с воздуха их прикрывает вертушка. Я, воробей стрелянный, сразу понял, чем дело пахнет. Приказал сворачивать все ценное, что нельзя забрать, то уничтожить, а базе приказал начать эвакуацию. Предчувствовал ведь, что Hive рано или поздно найдут нас и отомстят за информацию по Церере. Вы были в отключке и не знаете, а дело там было в том, что…

– Катрина рассказала про скандал. Прошу вас, покороче, – перебил Константин.

– Хорошо, – продолжил Пироян. – Раздался взрыв. Враги подорвали дверь на базу. Вы ведь знаете, я человек не из пугливых, и повоевать успел, и посидеть, и пережил время, ой, какое непростое. Но тут, меня взяла оторопь. Руки задрожали, я полуприсел. Адъютант подбежал, орет что-то, а у меня перед глазами темно, в голове образ треснувшего бункера и Москва в огне. Смотрю я на ошалелого паренька, и «на» ему в зубы. Тот отлетел метра на два, точно, я хоть и старик, но кулак еще тяжелый. Не буду греха таить, помогло мне это в себя прийти. Я распрямился, взял мальчишку за шкварник и побежал искать людей. Едва нос высунул из кабинета, меня тут же в оборот берут: «Приказывайте, мол, что делать». Ну, я быстренько отдал распоряжения, согласно плану на такой случай. А сам слышу, пальба близко. Закурил. Затем меня повели к тайному проходу с базы.

– Генерал, Полина!

– Признаюсь, на случай вторжения у нас был суровый план насчет больных. Сам понимаешь, с обузой далеко не уйти. Самым правильным решением на тот момент было перебить вас всех, чтобы в плен не забрали. Ничего ведь страшного, переродитесь.

– Представляю, что она ответила.

– Не представляете. Я не осмелился озвучить ей этот вариант. Пришлось действовать конспирировано. Война, стрельба, гранаты — это я могу, но бороться с остервенелой женщиной, простите, не решусь даже под стволом. Помните тех двоих, кто опекал вас в Алтайском убежище? Их-то я и послал сделать грязную работу, проинструктировав насчет Полины. Приказал, если начнет сопротивляться, выволочь силой из базы, хотя бы и связанной. Ну, не багровейте! Вижу, что по морде желаете съездить, – сказал Пироян. – Встаньте на мое место. Я не мог рисковать.

– Дальше, – сквозь зубы проговорил Константин.

– Я эвакуировался. Вот и сказ весь. Мы разъехались мелкими группками в заданные убежища. Только когда прибыл на место, я смог выйти на связь, чтобы выяснить, скольким получилось уцелеть. Полины не было ни в одном из укрытий. Позже мне поведали о том, как Полина подавила волю Дмитрия и Елизаветы, посланных вас убить, и приказала вывезти вас в безопасное место. Сама же она прикрывала отступление. Можете прикончить меня на месте, но я поступил так, как поступил. Считаю свои действия единственно верными в той ситуации.

 Генерал внешне демонстрировал решимость, но глазами выдавал волнение. Знал, с кем говорит.

– Тело Полины, как я понимаю, не найдено? – ледяным голосом спросил Константин.

– Нет. Нападавшие забрали погибших.

– А живых? Могли же кого-то пленить?

– Могли, но мой вам совет: оставьте бесплодные надежды. Пора двигаться дальше. Сейчас обстановка настолько поменялась, вы не представляете. Вот, базу заселили, – сказал генерал.

– Какая к черту база? – заорал Константин, не выдержав, и взял генерала за грудки. – Трус! Она возможно жива, и сейчас ее пытают уроды из Hive… а вы тут, суки, марафет наводите в офисе?

– Взгляните на себя, – заговорил Пироян, приняв жалкий вид оттого, что повис на руках Константина. – Не впадайте в помешательство! Я видел, что сделала с Полиной безумная надежда, как цветущая девушка превратилась в тень. Оставьте прошлое в прошлом, – после этих слов руки Константина разжались, и генерал отшатнулся. – Наши хакеры искали пленников на каждой базе Hive, не только в Евразии, по всему миру. Ни следа. Существуй хоть толика сведений о том, что Полина выжила, неужто вы думаете, я бы бросил ее на растерзание?

Слова генерала произвели эффект либо злость перестала быть необходимой, но Константин успокоился.

– Где я могу побыть один? Нужно обдумать, что делать дальше, – тихо произнес Константин.

– Ты, подойди, – генерал остановил проходившего мимо сотрудника базы, – отведи Константина в малый кафетерий, и распорядись, чтоб его никто не беспокоил, — затем тихо добавил: — Не забудь организовать всё необходимое для того, чтобы собраться с мыслями: выпить там, перекусить чего… Выполняй.

Константина отвели в небольшую меблированную комнату. Подчиненный Пирояна выдворил посетителей и спросил, что Константин желает выпить. «Кофе». Ответ удивил мужчину, однако, спорить он не стал. Когда кофе был готов Константин уже дремал за столом.

После хлопка двери Константин приоткрыл глаза и удостоверился, что он один. Перед ним стояла чашка кофе, распространявшая вокруг живительный аромат. Потерев лоб, он откинулся на спинку стула и потянулся. Благодаря Пирояну, он и другие беглецы получили жизни с памятью, стоило порадоваться хотя бы этому. Генералу удалось собрать базу ценой колоссальных усилий и отваги, следует отдать ему должное. Однако Пироян неминуемо потеряет лидерство, теперь от Константина будут ждать действий, как от предводителя из Особого сплетения. Константин был готов, но в двадцать первом веке ответственность была во сто крат больше, нежели во времена первой жизни. Представителей его народа гнетет опыт прожитых жизней, они душевно истощены и постоянно задаются вопросом о целесообразности продолжения авантюры, в которую были втянуты. Им довольно кругов бессмысленных перерождений с полной амнезией. Следовательно, требовалось привести беглецов к некоему состоянию, когда кольцо разомкнется и обещанная свобода станет настоящей. Еще имелась Hive, которая претендует на роль большого брата. Константина не особо волновала судьба потомков, однако, Hive очевидно стала аналогом Сети, от которой он бежал. Следующая жизнь могла вполне пройти под пятой земной сверхсети, вобравшей все человечество. Еще в первой жизни стало ясно, что после смерти беглецов из Сети Землю наследуют потомки. Теперь судьбы потомков и беглецов вновь сплелись перед угрозой честолюбивой корпорации. Полина, Вечерняя звезда, его наваждение и вторая половина личности. Сейчас самое важное узнать жива ли она, и если да то, где ее держат. Таким образом, наметились три цели, ни одну из которых решительно невозможно проигнорировать.

Одним глотком Константин допил остывший кофе и отправился на поиски Пирояна, дабы поговорить на холодную голову. Он шел по коридорам, разглядывая убранство комнат. Потрудились на славу, обстановка напоминала богатый офис, обустроенный по последнему слову техники. Архитектор, строивший бункер во времена диктатуры, был искусен. Было комфортно и не ощущалось, что находишься под землей. Проходя мимо, Константин подметил знакомого вида коробки, мигающие сонмом огоньков. Это были Максовы квантовые машины, некогда принятые им за серверы. Теперь компьютеров стало много больше, а небрежно тянувшиеся пучки проводов сменились геометрически выверенными змейками кабелей. Любуясь машинами, Константин вдруг услышал: «Это ты?» Он обернулся и увидел лицо «заклинателя устройств».

– Узнал меня со спины?  

– Увидел знакомый интерес к моим творениям, – сказал Макс. – Ну, еще я видел, как ты ругался с Георгий Максимовичем.

– Где он, кстати?

– Как раз к нему, идем вместе.

Спустя минуту они вошли в высокие резные двери, за которыми расположился кабинет Пирояна. Оборудованный для руководителя страны, притом диктатора, роскошный кабинет соответствовал статусу его обладателя. У стены напротив входа стоял величественный стол из мореного дуба, за которым на троне (назвать это креслом не повернется язык) неподвижно восседал генерал.

– На конференции – заключил Макс, интерпретируя позу Пирояна.

Макс подошел и аккуратно постучал генерала по плечу.

– Да? – генерал открыл глаза.

– Вы заняты? С вами хотят поговорить, – сказал Макс, пропуская вперед Константина.

– Я на линии с региональными ячейками по всему миру, — ответил Пироян. – Хорошая возможность, чтобы вас представить, — сказал он Константину.

– Буду рад увидеть собратьев.

Макс вытащил из ящика металлического стеллажа, стоявшего рядом, необходимое оборудование для выхода в сеть. Константин надел гаджеты, линзы и подключился к конференции.

После привычного затемнения, перед его глазами появился знакомый городской пейзаж, который он видел еще ребенком. Высокий храм с разноцветными луковицами куполов, длинное здание из красного кирпича с киотцами и полуарками-кокошниками. На площади было еще одно выдающееся здание с просторным куполом, похожее на храм, но без крестов и колоколен, прикрытое терракотовой зубчатой стеной с башнями, одна большая с часами, другая резная с воротами. На каменной мостовой за большим столом сидела дюжина человек. Сам Константин находился ошуюю Пирояна, заседавшего ровно посредине. Однако красота площади была необычна для Константина, привыкшего видеть Кремль в запустении, с бесчисленными кордонами военных среди развалин, боевой техникой и километрами колючей проволоки вокруг бетонных ограждений.

— Было время, когда со всего мира люди съезжались посмотреть на это чудо. К сожалению, теперь мы можем насладиться этими видами только в виртуальной модели, — сказал Пироян. Затем он встал и оглядел собравшихся. — Как вы знаете, мы долго искали нашего предводителя. Не счесть усилий, затраченных всеми нами. Хочу обрадовать всех успешным завершением поисков. Представляю вам Утреннюю Звезду.

До этого прикованные к Константину взгляды были исполнены банального любопытства, но слова генерала возымели ошеломительный эффект. Некоторые повскакивали с мест, другие отодвинулись от стола, глядя на реакцию остальных, двое, наоборот, придвинулись, вглядываясь в лицо Константина. Первым заговорил молодой юноша, облаченный в строгий костюм, он производил впечатление человека аристократической породы.

— Bonjour, mon ami… pardon, monsieur le Etoile du matin — он обошел стол и подошел к Константину, вблизи он казался не старше пятнадцати лет. — Je m'appelle Eugène Loriene.

— Возглавляет ячейку в Канаде, — объяснил Пироян.

— Очень приятно, Эжен, — Константин с радостью пожал руку, похлопав другой по плечу.

— Желаете на русском? – спросил Эжен после приветствия.

— Можете продолжать, я знаю французский.

— Нет, я настаиваю, — несмотря на юность, манера поведения Эжена подходила господину почтенных лет, — из уважения к вам.

Следом потянулись остальные.

— Хафиз Шариф, Соединенные Штаты, Мексика, — Пироян представил мусульманина с тонкой вившейся книзу длинной бородой, на его плечи был наброшен расшитый арабский халат, под которым виднелся европейский жилет, галстук и рубашка жемчужного цвета.

— Рихард Вайс, — представился сам Вайс. – Занимаюсь Рейнским союзом и Западной Европой, — Рихард заулыбался реденькими зубками. Одет он был просто, даже бедно. Невысокий рост, пухлое тельце и благоговейно-благостное выражение лица.

— О, это наша красавца, Саманта Шен, — Пироян подвел китаянку шестидесяти лет, которой можно было дать максимум сорок, в рубиновой брючной паре.

Женщина слегка склонила голову и подала руку. Не только имя, но и довольно высокий рост, выдавали в ней китаянку-метиску. Ее одежда и макияж были европейскими, черные волосы были убраны в клубок и скреплены палочками, а мелкие украшения отдавали дань китайской культуре, эдакий стиль бизнесвумен из Гонконга.

— Счастлива видеть вас снова, Утренняя Звезда, — сказала она.

— Теперь мое имя Константин, я тоже очень рад.

После того как делегаты засвидетельствовали все уважение и радость, все расселись по своим местам. Лишь Пироян остался на ногах, желая продолжить заседание, начатое до появления Константина.

— Хесус, ты хотел о чем-то рассказать, — обратился он к латиноамериканцу, сидевшему через одного от Константина.

– Пришло сообщение из Колумбии. Наши источники сообщают о новых происках Hive. По полученным данным, населению страны принудительно вживляют нейроимпланты. Особенный размах эта практика приобрела в городах. После процедуры вживления люди стали работать без устали и сверх меры, полностью охладели к досугу, перестали поддерживать социальные контакты, заводить семьи и рожать детей, зато с фанатичной преданностью верны правительству, которое санкционировало массовую имплантацию. Что будем делать?

— Соберите больше информации изнутри и составьте отчет… — начал Пироян.

— Подождите, — осек его Вайс, — раз среди нас Утренняя Звезда, не ему ли председательствовать?

Вайс оглядел сидевших, и те закивали в знак одобрения. Униженный Пироян взглянул на Константина.

— На данный момент Георгий Максимович владеет состоянием дел лучше меня, — сказал Константин и сделал жест рукой, предлагая Пирояну распоряжаться в обычном для него режиме.

– Благодарю. Новости тревожные, следует действовать осмотрительно и только после того, как соберем все исчерпывающие сведения. Согласны? – закончил Пироян, попутно обращаясь к Константину.

– Непременно. Без информации из штаба Hive в Колумбии, любая операция будет слишком опасной, а главное нерезультативной, – поддержал Константин.

— На этом предлагаю закончить, у Константина есть ко мне неотложное дело. Соберемся завтра в это же время, — сказал Пироян.

Все согласились с завершением сессии. Пироян и Константин сняли устройства и передали Максу, ждавшему в кабинете.

– Иди Макс, нам нужно поговорить, – сказал генерал.

– Нет, останься, это касается и тебя, – сказал Константин.

– Я проанализировал события, произошедшие за время моего отсутствия. Генерал, вы создали отличные условия для работы и сплочения нашего народа. Борьба с Hive имеет первостепенную важность. Но! Я не могу окончательно решить судьбу народа, пока я не узнаю судьбу Полины. Это не только моя личная проблема, от этого зависит многое. Прошу понять, мне тошно от одной мысли, что она жива, а я бездействую. Генерал, вы должны меня понять, у вас тоже есть половина, и мне незачем объяснять чувства, которые испытывает пара Сплетения. Помогите мне. Я уверен, есть какая-нибудь ниточка, за которую я смог бы ухватиться.

Генерал, скривив рот, раздвинул брови и повел руками, изображая бессилие. Однако Макс принялся попеременно смотреть на них обоих, давая понять, что ему есть, что сказать, только он не решался открыть рот.

– Макс? – спросил Константин.

– Есть одна мысль, – нерешительно сказал Макс. – На Лубянку? По слухам, там можно добыть что угодно.

– Думаешь, там до сих пор сидит КГБ? – сказал Константин усмехнувшись.

– Этот человек опасен, он работает исключительно на себя, – с тревогой сказал Пироян Максу. – Мы сильно пожалеем, попросив его помощи.

– Если кто и способен найти особенную информацию, так только он, – сказал Макс.

– Да о ком вы? – в нетерпении спросил Константин.

– Есть крайне специфичный человек. У него контора в подвалах разрушенной Лубянки. Говорят, он может добыть любые сведения. Берет дорого, но дело не в деньгах. Он опасный человек. Войти к нему просто, а вот выйти, э-нет…

– Куда угодно, лишь бы узнать, где Полина, – ответил Константин.

– Ладно, – тяжело выдохнув, сказал Пироян, – не мне вам мешать. Ломов в вашем распоряжении. Удачи, деньгами поможем.

– Спасибо, Георгий Максимович, – поблагодарил Константин и вышел из кабинета.

Сквозь тучи пробился первый луч.