По разбитой автодороге шла колонна людей, сопровождаемая конвоем милиции. Обычная для Москвы картина, несмотря на постановление властей, тысячи жителей не желали покидать родной город. Чтобы хоть как-то эвакуировать людей, милиции приходилось отлавливать голодных и ободранных москвичей. Прошло более десяти лет со дня катастрофы, но сколько не старались, население убывало кране медленно, учитывая, что народ множился естественным путем.

Парнишка лет двенадцати выбежал из строя и кинулся в проулок, едва не угодив под колеса ломовского джипа. Конвойный, привыкший к побегам, отработанным движением выхватил пистолет и выстрелил. Пуля, едва вылетев из ствола, рассыпалась на мельчайшие частицы, подобно дроби. Когда облако настигло малолетнего беглеца, внутри раздался электрический разряд, поразивший ребенка. Паренек обмяк и повалился навзничь. Довольный страж порядка лениво подошел к парнишке и, взяв за ногу, потянул его за собой по асфальту, словно мешок картошки. Голова мальчишки подбрасывалась на буграх.

Выскочив из машины, Константин в три прыжка настиг милиционера и ударом поразил в область печени. Застигнутый врасплох сотрудник с расширенными от боли и удивления глазищами присоединился к пареньку на асфальте. Константин знал как и куда бить, добивать не пришлось, поверженный скрючился от нестерпимой боли. Константин взял парнишку на руки, донес до джипа и положил на заднее сиденье. Тотчас за ним кинулись сотрудники, забыв о конвоировании, но на их пути возник подоспевший Ломов. Он заслонил собою Константина и, достав удостоверение, начал махать им пред разъяренными служителями правопорядка, в другой руке он держал автомат. Ломов перекрикивал угрозы, не скупясь на мат, вскоре и по виду милицейских стало ясно, что они уловили статус и связи Ломова. С презрением конвоиры взяли под козырек, подняли коллегу и побежали ловить разбежавшихся арестантов, не преминувших использовать случай.

— С вашей стороны было опрометчиво нападать на вооруженный конвой, — сказал Ломов, садясь за руль. – Кто этот пацан?

— Не знаю, — сказал Константин, — просто, не мог пройти мимо. С людьми так нельзя.

— Милиция здесь работает не так, как в столице. Сами понимаете, напряженная оперативная обстановка, плюс на ребят давят развалины, грязь. Живут в спартанских условиях. Так-то они не звери, неплохие мужики.

— Ты сам из них?

— Был, до возвращения памяти.

— Повезло мне с тобой, иначе бы задалось крепкое побоище, — усмехнулся Константин.

— Не за что, — Ломов взглянул на Константина в зеркало заднего вида.

Константин осмотрел лежавшего без сознания мальчишку. При падении и «транспортировке» тот не получил серьезных травм, разве что под одеждой были ссадины, да шишка на голове.

— На базу, Виктор?

— Можно на базу, но я бы посоветовал отправиться в другое место, люди хозяина Лубянки наверняка следят за нами.

— А есть куда?

— Конечно, ответил Ломов и, выкрутив руль, развернулся.

Они прибыли в Пресню и поднялись в квартиру, оказавшуюся в удивительно пристойном состоянии. Несколько жилых комнат, кухня, уборная, в доме была собственная скважина и генератор.

Константин внес мальчика в одну из спален и положил на кровать. Ломов вызвался обработать тело пострадавшего. С удовольствием согласившись, Константин пошел в душ, со дня отъезда из Алтая, он не мылся и от него начинало попахивать. Скинув одежду, он забрался в душевую кабину. Напор был слабоват, но и это в разрушенной Москве было архироскошью, даже милиция и военные мылись в полевых банях. На минуту Константин расслабился и помечтал о Полине. Как было бы чудесно, окажись она сейчас здесь. Грезы развеялись от звонкого голоса, который принадлежал явно не Ломову. Константин ускорил омовение, сбрил запущенную щетину и вышел. Очнувшийся ребенок в недоумении трясся на диване, а рядом сидел Ломов и безуспешно пытался его успокоить. Константин перехватил ситуацию, и успокоил парнишку прямым спокойным взглядом, а после доходчиво объяснил, что приключилось и где он сейчас находится.

— Есть хочешь? – спросил Константин и обратился к Ломову. – У нас есть что перекусить?

— Тут обязан быть запас продовольствия. Пойду гляну, — ответил Ломов ушел в кухню.

— Вы точно ничего мне не сделаете, дядя? – спросил паренек.

— Ты можешь уйти, когда пожелаешь, только поешь. Вон какой тощий, я бы на твоем месте не позволил себе пропустить обед. Как тебя зовут?

— Макар.

— Старое имя… Давно не встречал людей с подобными именами.

— Константин, — выглянул из кухни, — есть полуфабрикаты. Можно поставить ненадолго в духовку и выйдет шикарная пирушка, я гарантирую.

— Давай, —произнес Константин, от мыслей о еде у него самого взыграл аппетит.

Константин с Макаром сидели на кровати, молча дожидаясь посуленного угощения. Постепенно из кухни потянуло вкусным ароматом. Обоим ничего не приходило на ум, оттого глазея в окно, они просто сидели и ждали. Константин подумал, что мог бы пока обсудить с Пирояном визит на Лубянку. Наверняка старик обрадуется его удаче.

— Виктор, — обратился Константин, зайдя в кухню, — я могу связаться с генералом?

— У вас же есть наш коммуникатор, – указав подбородком на часы на запястье Константина.

— Мне дали эти часы, когда я прибыл в московское убежище.

— Дайте взгляну… Да, это работа Макса, — сказал Ломов, потыкав по сенсорному циферблату. — Тут установлена особенная операционная система, поэтому каналы связи закрыты и зашифрованы. Можете смело пользоваться.

— Линзы вижу, — сказал Константин, открыв крышку. — А где гарнитура с датчиком?

— Вот же она!

Вытерев жирные руки о полотенце, Ломов нажал на логотип часов, расположенный между линзами. Логотип выдвинулся, оказалось, он был нанесен на наушник. Ломов извлек наушник и, будто бы из линейки-рулетки, вытянул из него дугу по форме уха. – Вот можете пользоваться.

— Спасибо, — сказал Константин и пошел в пустую комнату.

Войдя, он затворил за собой дверь и облачился в гаджеты. Интерфейс виртуальной реальности отличался от эргономики операционной системы Hive, однако через несколько мгновений Константин освоился и запустил приложение через иконку «Защищенное соединение». Перед глазами появилась черная пелена, оставив в правом верхнем углу миниатюрное изображение действительности, охватываемой взглядом. Когда проявилась виртуальная реальность, Константин выбрал соединение со штабом. Он перенесся в пустое хорошо освещенное пространство, без стен и потолка. Посмотрев вниз, он увидел, что стоит на зеркале. В отражении он увидел себя в отлично подогнанном смокинге, глянцевых туфлях, однако, прическа и лицо были ровно такими же, какими он видел их пять минут назад в душе.

— Наслаждаетесь собой? Знал, что вам понравится, — послышался генеральский голос.

— Не знал, что сегодня встреча в вечернем туалете, —

Пироян и Макс стояли в точно таких же смокингах.

— Генералу захотелось, цитирую: «одеться, как белый человек», — усмехнулся Макс, разглядывая непривычное одеяние.

— Имею же я право походить в красивом, — засмеялся генерал. – Ну, как сходили?

— Признаюсь, у меня остались смешанные чувства, — произнес Константин. – Очень необычный человек.

— А что вы думали… Только особенный человек сможет заправлять в этом сумасшедшем городе, — усмехнулся Пироян.

— Итак, — сказал Константин. — Он согласился разузнать о Полине. Запросил двести пятьдесят тысяч.

— Деньги вам привезут. Где вы находитесь? – спросил Пироян.

— В убежище рядом с улицей Красная Пресня, — сказал Макс.

— Сегодня же отправлю человека, — заверил генерал. – Константин, мой вам совет, не стройте больших надежд. Если мы не сумели ничего нарыть, сомневаюсь, что он сможет.

— Георгий Максимович, ваше представление не совсем верно, — вмешался Макс. – Раз уж я сам отправил Константна к хозяину Лубянки, то попытался разузнать о нем побольше.

— И как успехи? – спросил Константин.

— Есть кое-что. Георгий Максимович, что вам говорит фамилия Арагац?

— При чем здесь Арагац? – всполошился Пироян.

— Кто это? – не понимая, о ком идет речь, спросил Константин.

— Артур Арагац, шеф госбезопасности в мое время. Неужто Артур и есть…

— Слушайте! Ни для кого не секрет, что правление уважаемого генерала было сопряжено с определенными перегибами… - начал Макс.

— Начинается… — проворчал Пироян.

— Имея непосредственное отношение к репрессиям, Артур Арамович работал над совершенствованием эффективности дознания. К концу двадцатых с группой инженеров ему удалось создать роботизированные системы, предназначенные заменить мордобой. Тогда же среди сотрудников ГБ сияла звезда под агентурным позывным «Жук». Фамилии и имени я не нашел, — продолжал Макс. – «Жук» выслужился благодаря нестандартным подходам к допросу, он был искусен в причинении физических и психических мук без риска для жизни жертвы.

— Ничего подобного я не слышал, — старался убеждать Пироян.

— Я говорю не о вас, — оправдывался Макс.

— Продолжай, — прервал Константин.

— Таким образом, в рядах госбезопасности сформировалось два лагеря: одни выступали за инновационные методы, им симпатизировал Арагац, старая гвардия выступала за развитие «Жуком» традиционных подходов.

Дабы исключить противоречия, было решено провести состязание. Выбрали серьезное политическое дело, не буду уточнять какое, чтобы не раздражать Георгия Максимыча. К дознанию первой группы злоумышленников подключили роботизированную систему, остальных передали на растерзание «Жуку». Раскалывали зверски. Машина, воздействуя без боли посредством химических препаратов и ментально через приборы, достигла определенных успехов. Но, дело шло долго, еще была проблема: информация была разнородная и несистемная, выдавали много посторонней информации. Это при стандартных настройках. Но, если снимались ограничения, машина выдавала быстрый и качественный результат. Однако допрашиваемые претерпевали нечеловеческие страдания и в итоге умирали в большинстве случаев. «Жук», напротив, действовал мастерски, адресно и дозированно воздействуя на изменника, — Макс подчеркнул слово «изменника». — В руках «Жука» было тоже несладко, но зато имелась гарантированная выживаемость и результативность, обвиняемых можно было показывать в суде. Бывают же злые гении… Разумеется, дорогостоящую программу роботов закрыли и «Жуку» дали полный карт-бланш.

— Клянусь… — Пироян положил ладонь на грудь.

— Оставьте, генерал, я вам верю, — отделался от него Константин, ни секунды не сомневаясь в его осведомленности. – Так этот «Жук» и есть Лубянский хозяин?

— Скорее всего. Дальше рассказывать особо нечего, — сказал Макс, — все, что я поведал, отражено в разрозненных архивных документах.

— Макс, а ты знаешь, откуда он черпает искомые сведения? – спросил Константин.

— Я выискивал про это тоже. Изучил противоречивые мнения. Если хотите знать моё, «Жук», несмотря на сидение в норе, аккумулирует ниточки, ведущие к крайне влиятельным силам в разрушенной Москве и далеко за ее пределами. Не удивлюсь, если он имеет доступ к международным каналам. Но сразу скажу, мое убеждение опирается по большей части на слухи, следовательно, действительность может быть несколько иной.

— Макс, ты незаменим. Эти сведения необычайно полезны, — искренне сказал Константин.

— Артур жив? – вмешался генерал.

— Он бежал за границу сразу после прихода Романова в Новосибирск, — ответил Макс.

— Можем продолжать? – спросил Константин, обращаясь к Пирояну.

— Я вправе интересоваться, раз история касается меня напрямую. Теперь о деле, — Пироян выдохнул, - я пришлю Мамеда. Этот человек обеспечит вашу безопасность, Константин, – говорил Пироян. – Мамед великий воин. Большинство жизней провел в боях, совершенный солдат. Он и доставит вам деньги, — добавил генерал.

— Буду рад толковому помощнику, — сказал Константин и его живот заурчал: донесся запах еды из реальности. – Друзья, если не возражаете, обсудим план завтра, ужин стынет. Времени у нас много, мы договорились о недельном сроке выполнения заказа.

— Война, войной, а обед… До завтра, — сказал Пироян и исчез.

Константин отключился, вынул наушник с линзами и уложил их в часы. Он размял затекшую шею. Его мышцы имели досадное обыкновение напрягаться во время погружения в виртуальную реальность. Константин встал и, следуя на приятный запах свежей еды, вышел в общую комнату. Парнишка имел крайне довольный вид от гастрономических перспектив.

Ужин состоял из мяса утки под кисло-сладким соусом, гарниров, представленных картофелем Айдахо и спаржей на пару с маслом. Были еще осетинские пироги, киш с мясом и сыром колбасы, брынза, порезанная крупными кусками и дефицитные зимой свежие овощи. Сладкого не было, хотя парнишка наверняка бы ему обрадовался, зато нашлась бутылка кахетинского.

После ужина Ломов ушел по личным надобностям, предоставив Константина и Макара самим себе. Мальчик вспомнил, что его телефон разряжен, у него был старенький смартфон. Константин нашел беспроводное зарядное устройство и подключил телефон. Полные желудки расположили к разговору.

— Ты родился после разрушения Москвы?

— Да. Дедушка говорит, раньше тут был красивый город.

— Тебе лет десять?

— Двенадцать, — с гордостью ответил паренек.

— Ты говорил про деда, а где твои родители? Их забрали милицейские?

— Родители умерли. Дедушка говорит, во время пожара угорели, когда я еще совсем маленький был, — мальчик насупился, — вот и мотаюсь теперь с дедушкой.

— Почему дедушка не увезет тебя отсюда? Предполагаю, тут нет школ.

— Дедушка говорит, в других городах бездуховные. Не поеду я, люди там злые.

— Что ж там такого безнравственного? Я сам приехал из столицы.

— Значит вы бес? — мальчишка отпрянул от Константина. – У вас печати зверя в голове посажены? Мне дедушка говорит, что всем тем, кто не отсюда, масоны клейма ставят, и написано на них злое число.

— Какое такое число? – стараясь не смеяться, дабы не смущать мальчика, спросил Константин.

— Не буду говорить. Сами, небось, знаете, — мальчик показался по-настоящему испуганным, затронув эту тему.

— На, посмотри, — Константин покрутил головой, — никакого тавра на мне нет.

— Не тавра, а печать.

— На, посмотри, есть ли на мне печать, — Константин не смог сдержать улыбку.

— Они не снаружи, а внутри, — настаивал мальчик.

— У меня нет имплантов, не бойся.

— Может, и нет, — сказал мальчик, явно не веря.

— А учиться тебя дедушка не отдает тоже из-за бесов?

— В школах преподают лженауки. Говорят, что люди произошли от обезьян, что мир не создан, а взорвался прежде, чем появиться. Только чипированные в это верят. Еще, — мальчик задумался, видимо формулируя мысль, — ты знаешь, что Москва была третьим Римом, а сейчас она разрушена. Четвертого Рима быть не может. Почему не знаю, но не может, точно. Понимаешь? – Константин дал мальчику закончить: — Начался конец света. Дедушка говорит, надо скрываться, чтобы лукавый в ад не затащил и печать не поставил.

— Интересный у тебя дедушка, — Константин впервые видел человека, всерьез говорящего о подобных нелепицах в середине двадцать первого столетия. – Скажи тогда, чем вам именно здесь лучше? Смотри, ты голодный в обмотках, жилье у вас полагаю тоже неважнецкое, — мальчик горько закивал. — Милиция тебя сегодня в карантинный лагерь забирала.

— О нас Лубянский хозяин заботится. Если бы не он, нам бы вообще крышка. Так дедушка и говаривал «крышка» и потом глазом бутылку открывал, а вместо глаза у него железная пробка. Жутко было, — мальчик вздрогнул. – Вообще ты странный, случаем не шпион?

— Не бойся, я определенного рода странник. Сегодня здесь, завтра там, — Константин прищурил глаз и засмеялся.

Мальчик немного успокоился и тоже улыбнулся. Константин дал ему апельсин, и пока тот им занимался, он думал, что бы сказать мальчонке такого, что вытиснуло бы жвачку из его головы. Однако Константин не знал, с какой стороны подступиться, старик хорошо поработал. Был ли вообще смысл в любого рода увещеваниях. Должно ли вынимать мальчишку из привычного мракобесия, будет ли ему лучше в мире без простых ответов… Для воспитания потомка у Константина не было времени, он прибыл в Москву для иной цели. Дав мальчику еды с собой, Константин отдал заряженный телефон и отпустил к деду, который наверняка изволновался. «А ведь я искренне считал, что потомки унаследуют тягу к знаниям, но оказалось, что им вполне комфортно пребывать в невежестве. К сожалению, нельзя никого научить силой, можно лишь научиться. Заниматься познанием как самоцелью способны единицы из них, остальным знание становится нужным, когда приносит прибыль».