Пироян нервно расхаживал в холле, то и дело поглядывая на главную дверь. Посреди обеда Макс влетел в кабинет генерала и огорошил донесением о том, что Константин сотоварищи везет в убежище оперативника Hive. Любой мало-мальски сведущий в обеспечении безопасности и просто имевший здравый рассудок понимал, что каждого служащего Hive снабжали нейроимплантами различных модификаций, информация от которых оптимизировала работу служб. Оперативники ввиду специфики деятельности, связанной с риском, наделялись особыми чипами. «Ну не мог же Константин совсем потерять рассудок от розысков свой Полины и поставить под удар всех обитателей базы?» — думал Пироян. Он было послал вооружённый отряд на перехват машины, но в последний момент испугался и отозвал людей.

— Скоро они там? – нервно крикнул он на Макса.

— Их датчики в десяти метрах от базы. Остановились, — Макс был в линзах, и видел карту. – Зашли на территорию. Спускаются.

— Именно так за ними наблюдают и в Hive, — Пироян принял устойчивую позу напротив входа. — Константин, Константин, что же ты творишь…

Защитные механизмы двери защелкали, и она неспешно стала отворяться. Генерал, не выдержав, двинулся навстречу и тем невольно преградил дорогу входящим.

— Позволите? – сказал Константин, отстраняя Пирояна.

За Константином задком шел Ломов, волочивший мешок, следом Мамед, поддерживавший груз с другой стороны. Ломов резко остановился, отчего их ноша сложилась пополам и шлепнулась на пол. Константин посмотрел на них и иронично повел бровью.

— Генерал, у нас есть комната с изоляцией сигналов?

— Есть, — вмешался Макс, — только ее надо вычистить. Она забита аппаратурой.

— Так, чего ждешь? – гневно гаркнул генерал. — Живее.

— С прохода-то уберите, — сказал Константин Мамеду. —  Какой-никакой человек.

— Константин, при всем уважении… Я понимаю, что вы опечалены потерей своей… половины… Полины, но… — генерал не привык сдерживать чувств, — я не понимаю, какого… Этот оперативник ставит базу под удар, и я хочу спросить…

— Мешок, — Константин понял к чему ведет генерал, — покрыт нанопокрытием, которое не пропускает сигналов. Не беспокойтесь.

— Где вы его, вообще, откопали?

— На Лубянке произошел эксцесс. К счастью, все разрешилось, а этот, – Константин указал носком ботинка на мешок, — наша доля трофеев.

— Караульте этого субчика, пока Макс не подготовит камеру, — сказал Пироян. – Виктор, ты проведешь допрос?

— Лучше доверить это дело нашему горному другу. Мамед не искусен, как «Жук», но владеет кое-какими оригинальными приемами.

— Отлично, – сказал Константин, потом шепнул на ухо генералу. - Георгий Максимович, где Катрина?

— Должна быть в медблоке. Хотя, я не узнавал. Пойду, пожалуй, — генерал обиженно побрел в сторону своего кабинета. – Катрины, Полины, Маши, Саши… Мир катится к черту, а у него одни бабы на уме, Зевс долбаный, — неслышно бубнил он.

— Кто знает, где медблок? — спросил Константин у окружающих.

Его вызвались проводить. Константин вошел в палату, выглядевшую на манер хорошего больничного отделения с современной аппаратурой. На посту дежурила медсестра в белом, и Константин подошел к ней узнать, где лежит Катрина.

— Не меня ищешь, — раздался голос позади.

Константин обернулся и увидел, как и прежде живое, только слегка бледное лицо Катрины. Она подошла и коснулась пальцами его предплечья, за чем последовал поцелуй в щеку, оставивший после себя едва заметный след помады.

— Спасибо, что прошел со мной ту ужасную ночь, — сказала она непривычно серьезным голосом.

— Как ты? — сказал он, приложив пальцы к ее подбородку, и чуть повернул, разглядывая.

— Послушай, я наговорила лишнего, ты…

— Не переживай. Вообще. я благодарен за то, что ты поделилась своей историей со мной.

— Такая ваниль, фу, — она протянула букву «а», зажмурилась на последнем слове и по-доброму рассмеялась.

Константин хотел поделиться новостью о том, как продвинулся в розысках Полины, но смотря на Катрину, он не знал, как это преподнести и будет ли это уместно в данных обстоятельствах. Чтобы не ломать голову, он решил, что расскажет как-нибудь при случае.

— По глазам я вижу, что у тебя есть дела поважнее, чем быть сиделкой, — сказала Катрина. — Иди, будет еще время наговориться., — она начала уходить, но вернулась. — Ах, да, чуть не забыла, пока тебя не было, я узнала нечто любопытное.

— Собрала каждую сплетню в бункере?

— Что? Это очень важно! – ответила Катрина. В первый раз Константин заметил, что она как девчонка надула губы.

— Не сомневаюсь. Вечером обязательно поворкуем, — Константин подмигнул.

— Вечером! — Катрина с секунду подержала его руку и вернулась в палату.

Константин почти вприпрыжку побежал обратно. В коридоре он заметил человека, который любезно согласился проводить к Максу. Через пару мгновений, в одном из перпендикулярных коридоров Константин увидел фигуру Ломова, и окликнул его.

— Ну что?

— Только что подготовили комнату, решили начать без вас. Идемте!

Они зашли в комнату с тяжелой металлической дверью, за которой следовала еще одна через небольшой проход, помещение также было обшито металлом. В углу лежал знакомый мешок, а над ним Мамед придавил к стене его скулящее содержимое, готовый к проведению экзекуции. Краем глаза увидев вошедшего Константина, он достал огромный блестящий тесак, до того свисавший на поясе. Вцепившись в горло Миши, мощным голосом он выкрикивал фразы на языке родных земель прямо в лицо. Иногда создавалось впечатление, что нос Миши непременно будет откушен. Глаза Миши были полны ужаса, он не понимал происходящего, но начинал предчувствовать, что живым ему не уйти. Затем Мамед сунул тесак между ног Миши и заорал «Хэр обрэжу, аар!». Все Мишины попытки узнать, чего от него хотят, напарывались ровно то же самое: «Хэр обрэжу, аарррр!» Когда Мишу заколотило от страха, Мамед начал допрос. Миша выдал все что знал и о чем только догадывался. К сожалению, это была разрозненная информация ничтожной ценности. О Полине Миша услышал впервые, уверяя, что если он переспал с какой-нибудь Полиной, и она оказалась чей-то женой, то он не знал и молит прощения. Услуги Максовой аппаратуры, позволявшей считывать данные нейроимплантов, не понадобились, в допросной всем было очевидно, что Миша обычный охранник из частной организации и знает только график работы и когда перерыв на обед. В передрягу он попал исключительно из-за университетского знакомства с Константином. Константин позвал Ломова в коридор.

— Парнишка бесполезен, надо от него избавиться, – спросил Ломов.

— Оружие при себе? – спросил Константин.

— Пускай им займется Мамед и его мачете.

— Я сам. Он был моим другом в прежней жизни. Так, у тебя есть пистолет? Потому, что я не хочу его резать, как барана.

— Вот, — Ломов расстегнул куртку и вытащил пистолет из нагрудной кобуры.

Забрав оружие, Константин вернулся в комнату. Мамед, опершись спиной на стену, безмятежно разглядывал кулак. Миша сидел на корточках в углу, с ужасом ожидая разрешения собственной участи. Пряча пистолет за поясницей, Константин подошел к Мише и резким движением направил дуло в его голову. Миша взмолился, апеллируя к дружеским чувствам, но потом, осознав неизбежное, присмирел и закрыл глаза. Константин не мог найти сил нажать курок. Он понимал, что Миша - потомок, за его смертью которого последует небытие. Однако главной причиной колебаний явилось то, что Миша олицетворял жизнь до возвращения памяти, до Полины и до того, как он был способен на убийство. Несмотря на происхождение из Сети и тысячелетия, поведенные на Земле, он чувствовал, что прежний «Константин до пробуждения» занимает значительную часть его нынешней личности. Он опустил пистолет.

— Мамед, выйди! И передай, чтобы никто не заходил, пока я не выйду.

— Что вы намерены сделать? Генерал требует от меня скорейших объяснений.

— Делай, что говорю!

Мамед вышел, и Константин заперся изнутри. В помещении не было окон, камер наблюдения не было видно, так что Константин надеялся на невмешательство.

— Садись, — приказал Константин и поставил два стула напротив друг друга, на один из которых сел сам. Пистолет положил на пол. Миша опасливо встал, факт, что остальные вышли вон, успокаивал, и он подчинился.

— Какого черта, Миша?

— Что, простите?

— Не валяй дурака, — сдерживая гнев, сказал Константин. —  Не нужно пресмыкаться, мы не первый день знакомы. Я хочу знать, какого черта ты забыл в подземельях Лубянки, это раз. Какого хрена ты работаешь на Hive, два. Зачем ты помог корпорации вычислить меня, три. И напоследок, имя!

— Чье имя? Я не понимаю.

— Кто ищет встречи со мной?

— Ты задал много вопросов. Я не на все смогу ответить.

— Уж постарайся.

— Кто ты, вообще, такой? Пропал на столько лет, а теперь твой пистолет у моей головы.

— Я тот, от кого зависит, каким образом ты покинешь эту комнату.

— Я попал в корпорацию после того, как чуть не убил Серегу.

— Не вижу связи.

— Чтобы ее увидеть, нужно выслушать длинную историю.

Константин развернул стул спинкой к Мише и сел, опершись грудью.

— Повторюсь, от сказанного зависит твоя жизнь, — сказал Константин. — Ты куда-то спешишь?

— Я не собираюсь говорить под стволом, друг.

— С Мамедом ты не был таким смелым.

Константин отпер дверь и выкинул оружие в проход. Закрывшись, он сел в ту же позу.

— Доволен или продолжишь набивать цену?

— Теперь я узнаю тебя. Что ж… Для тебя это будет новостью, но я очень тяжело пережил твое внезапное исчезновение. Я буквально остался один. Алекс постоянно сидел в сети, ему давно стало наплевать на друзей. Серега не вылезал из партийной организации, да и к лучшему, мы давно перестали быть друзьями. Но знаешь, несчастье привело к счастливой развязке. Я сблизился с Тоней.

— Вижу ты начал сильно издалека.

— Сам просил, так слушай. Тоня переживала подобную мне ситуацию. Катрина, ее соседка, съехала с катушек. После твоего исчезновения она ходила как ни в чем не бывало, я даже скажу: в приподнятом настроении. Я был в непонятках: «Чтоб тебя! Твой близкий друг, любовник пропал, а тебе весело?» Потом, спустя неделю ее будто подменили, она начала замыкаться. Ходила, словно в войну потеряла семью. С Тоней, бывало, и словечком за целый день не обмолвится. Потом вообще пропала из виду. Тоня предложила расклеить объявления о твоей пропаже, опросить знакомых, может быть, кто-то видел тебя накануне исчезновения. Разумеется, старания были напрасными. Прости, но мы сильно сблизились благодаря твоему исчезновению. Впрочем, ты жив, так что, думаю, не обидишься. Затем произошло нечто. Я сидел в нашем блоке, на удивление Серега и Алекс находились там же. Дело шло к ночи. Заходит Катрина. Я видел разные состояния людей. Она прошла с обликом потерянным и настолько бесчувственным, что…, это было не безразличие, нет…, я бы сказал, что она пережила бурю, высосавшую жизненные соки и оставившую лишь пустую оболочку. Из ее дальнейших слов я понял почему. Она сказала, что ты разбился в автокатастрофе по пути домой в Иркутск.

— Она не хотела, чтобы вы продолжали поиски.

— Похоже на то. Мы устроили вечер памяти: собрались знакомые из общаги, выпили, помянули. Катрина не задержалась надолго. Остальные разошлись за полночь. В блоке остались только я, Тоня и Серега. Остался с нами, хотя понимал, что лишний. Вот ведь гад, смотрел и истекал слюной от того, как мы ласкались с Тоней.

Миша утер вспотевшее лицо и продолжил.

— Спустя два месяца, я уехал на спортивные сборы примерно недели на три. Случилось, то, чего я опасался: Серега, пользуясь моментом, охмурял Тоню. Стоило мне вернуться, я обнаружил, что она стала частить в штаб-квартиру комсомола. Сергей, пользуясь властью в тех стенах, свел ее с людьми из руководящих кругов, пускал пыль в глаза статусностью. Показывал, как прекрасно находиться в компании сильных мира сего. Само собой, дурочка повелась и завороженно хавала, что бы он не врал. Фактически, мы были парой, но Тоню тянуло к Сереге, этого не замечал только слепой. Ты не поверишь, но мне на выручку пришел наш отстраненный друг Алекс. Он объяснил, что я могу ей дать лишь свое тренированное тело. Мой же интеллект и круг интересов оставляли желать лучшего. И он был прав. Панацеей от моих бед Алекс видел во вживлении нейроимплантов. Он объяснил, что с их помощью я с лишком восполню недостаток ума. Я был в отчаянии, поэтому согласился.

— Очень интересно…

— Осталось не долго. После апгрейда я и вправду изменился. Теперь у меня был железный помощник в голове. Я решил, что клин надо вышибить клином. Нужно было отправиться на поле Сереги и умыть его на глазах Тони. Я начал проявлять интерес к ее членству в комсомоле, обнаруживал познания в коммунистической науке. Про мои искусственные метаморфозы я, разумеется, умолчал, зная негативное отношение партии к имплантам. Я встретился с Серегой и высказал желание вступить в ряды комсомола. Нехотя он допустил меня к испытаниям, которые я с легкостью прошел. Через полгода я стал районным комиссаром, Серега тогда был уже городским. Он начал подозревать. Слишком легко мне все давалось. Он начал копать. Не знаю как, но Сереге удалось нарыть про Алекса и его товарищей. Сам-то Алекс послал Серегу к чертовой бабушке, за что и сел по надуманной статье. Но его друзья оказались менее принципиальными. Так Серега узнал про компьютер у меня в голове. На партийном собрании он изобличил меня. Пришлось уйти из организации, Тоня ушла к Сереге. Я был в ярости. Мне просто башню перекрыло. Через день я уложил Серегу в травму на месяц. Менты завели дело. Вопрос моей отправки на лесоповал ограничивался временем. Тогда меня и завербовали агенты из Black Sting. Пообещали деньги, статус и разобраться с уголовным делом. Как понимаешь, я был приперт к стенке, и свобода последнее, что у меня оставалось. Ну как, я ответил на твой вопрос?

— Допустим. Остальные.

— Тут немного, отвечу разом. Недавно меня вызвал шеф и обрадовал переводом в головной офис. Когда приехал на новое место, меня вызвали к руководству, где показали твою фотографию и спросили: узнаю ли я тебя. Я ответил положительно. Для меня ты был мертв, поэтому я помыслить не мог, что способен навредить. Поверь: знай я, что ты жив, то немедля бы отказался. Но ты даже жалким сообщением не обмолвился. Сегодня я встретился с офицером, который остался у тех мордоворотов с Лубянки, и прилетел в Москву. Дальше ты знаешь.

— Хорошо, я верю, хотя не следовало бы. Скажи, кто передал твоему офицеру зачитанное им послание?

— Почем знаю? Спроси у него.

— Спросил бы, если бы не забрал тебя. Поступи я иначе, тебя бы уже расфасовали по пакетам.

— Будто здесь я закончу по-другому?

— Лучше бы тебе не болтать лишнего.

Константин сходил к двери и поднял пистолет. Замок запер вновь.

— Полезай в мешок.

— Иди ты на хрен со своим мешком!

— Вспомни, что здесь происходило. Давай не будем усложнять. Лезь тихо, иначе сюда войдут люди, которые заставят тебя страдать, а потом убьют.

Раздался выстрел и минуту спустя Константин постучал и вошел Ломов.

— Долго вы с ним, — сказал Ломов, убирая оружие. – Много рассказал?

— Он мелкая сошка, не того агента мы взяли. Жирный гусь достался Жуку.

— Зачем марали руки? Мамед мог уладить, — сказал Ломов, смотря на аккуратный след крови на стене.

— Не хотел причинять страданий. Мы не дикари, и я не получаю наслаждения от убийства. Ломов, распорядитесь, чтобы тело погрузили в машину.

— Я разберусь.

— Просто погрузи, повезу я. Один. Это личное, и Пироян будет спокоен, если я сам все сделаю. Виктор, не принимай на свой счет.

— Нет проблем, шеф.