У Константина до сих пор не было комнаты в бункере, поэтому он пошел в медицинский блок навестить Катрину. Когда он попросил медсестру отвести в палату, ему ответили, что Катрина больше не нуждалась в лечении и поэтому была отпущена. Ее не поселили в общую жилую зону для женщин, а отвели небольшую отдельную комнату. Немалую роль в этом решении могли сыграть ее близкие отношения с Константином. Медсестра объяснила, где находится эта комната, и Константин отправился прямиком туда. Подойдя к двери, он хотел было войти запросто, но в последний момент убрал ладонь с дверной ручки и постучал. Несмотря на поздний час Катрина отворила. Первое, что бросилось в глаза – цвет волос Катрины, прическа осталась прежней, но волосы были выкрашены в пепельный цвет.

— Будешь глазеть или войдешь?

Комнатка была крохотной, полутораспальная кровать занимала почти все свободное пространство, без мебели, проглядывались створки встроенных шкафов и дверь побольше в ванную комнату. Стены были выкрашены в темно-синий цвет, потолок покрывали осветительные панели. Был тусклый свет, хотя, возможно, это Катрина захотела придать жилью интимности. Константин плюхнулся спиной на кровать.

— Устал?

— Старик намерен взяться за старое. На совете Пироян предложил вернуть власть над Россией.

— О! — Катрина подняла брови от посетившей мысли. — Помнишь, как ты не выслушал, обозвав… Как это ты выразился? А! — она изобразила надменное выражение. — Сплетней.

— Что ж ты не сказала, что речь пойдет о генерале? И не пародируй, не похоже ни капли.

— Только что ты увеличил свои шансы отправиться спать в коридор.

— Приглашаешь на ночлег? Мило с твоей стороны, учитывая, что я до сих пор не имею угла в бункере.

— Может углы это не твое?

— Что ты имеешь в виду?

— Попыталась пошутить… — Катрина сделала рожицу. — Мог бы улыбнуться, ради приличия.

— Не меняй тему! Что там с Пирояном? — он перекатился на бок, чтобы видеть Катрину.

— Ты же не думаешь, что я легко отдам инфу, которой ты пренебрег. Своди меня погулять, я уйму дней не дышала свежим воздухом. И вообще, слезай с кровати. Даже обуви не снял! — Катрина потянула его за ногу.  

Они поднялись из ямы, было светло. Катрина шла рядом по выпавшему накануне снегу и ежилась, втягивая шею в ворот пуховика. Она пожелала выйти на обрушенный мост через пересохшую Москва-реку. У самого края она долго всматривалась в бездонный пролом на месте русла.

— Кто лучше: те, кто с высоты смотрят на эту дыру и представляют, каково было бы жить в подземелье, или те, кто мечтательно взирают из мрака на клочок неба над головами?

— Сомневаюсь, что там вообще можно выжить, — ответил Константин, мельком взглянувший на провал. – Надеюсь, ты не думаешь проверить?

— Чтобы еще раз прокатиться на увлекательном аттракционе перерождения? Нет уж, спасибо.

Она отошла от края и взяла Константина под руку и, прижавшись к его плечу, бросила пару кошачьих взглядов по сторонам.

— По правде, я вывела тебя, чтобы уберечься от лишних ушей, — она зашептала.

— Если Пироян захочет, нас подслушают, где угодно.

— Вечно ты обламываешь иргу. В общем, это случилось день назад, когда ты занимался поисками Полины. Я малость оклемалась, и мне опостылело лежать без толку, поэтому я улизнула из медблока, чтобы побродить по базе. Первым делом я заглянула к девчонкам, знакомым по временам Алекромской базы, о нашем трёпе тебе вряд ли интересно слушать. Затем я пошла навестить Пирояна, хотела поблагодарить за помощь. Я не ты, и не могу заявиться к нему в любое время. Его делопроизводитель Маша сказала, что генерал у Макса. Пришлось идти к Максовой мастерской. Вытяжка в некоторых местах работает неважно, и запах Пирояновых сигарет я учуяла метров за десять. Заходить сразу я не торопилась и прислушалась у приоткрытой двери. В их разговор точно не нужно было вмешиваться.

Константин слушал с повышенным вниманием.  

— Не буду передавать дословно, донесу смысл. Макс долго рассказывал о необходимости точного анализа экологической ситуации в мире. Как обычно вытрепывался интеллектом. Пироян выслушал и обрушился на потомков. Макс живо поддерживал и фактами подкреплял тезисы генерала. Оба не сдерживали ярость, соответственно, и говорить они стали погромче. И тут генерал выдает следующее: «Хорошо бы прибрать Россию, а лучше еще пару стран под наш непосредственный контроль», а Макс ему: «А люди?», Пироян отвечает: «А что, люди? Потомки ущербны по природе и должны подчиниться нам, как более совершенным существам».

— Да… — Константин перевел взгляд на горизонт. — Рано или поздно это должно было случиться. Это все?

— Нет. Макс молчал, зато Пирояна понесло. Он пустился в демагогию о перенаселённости, о паразитическом существовании потомков и остальное в том же духе. Предложи он геноцид, я бы не удивилась. Но, к счастью, до радикальных предложений не дошло. Следом Пироян завел басни о прекрасном времени его правления, о присвоении коммунистами его наследия. На этом все. Мне пришлось улизнуть, когда Макс прикрыл дверь, побоявшись, что их могут услышать. Я подозревала, что Пироян тайно мечтает о реставрации. Однако, когда слышишь это своими ушами, становится жутковато.

— Допрос снова вышел мне боком. Если бы я выслушал тебя, то не попал бы в дурацкую ситуацию на совете.

— Как он собрался воплотить переворот?

— Ночью в городе поднимется восстание. Пироян желает возглавить восставших.

— Бред, ему никто не поверит после пятнадцати лет официальной смерти. Может, его стоит того? — сказала Катрина, чиркнув ногтем по горлу.

— С ума сошла? Ни в коем случае! Не забывай, сколько он сделал полезного.

— Только для кого?

— Не хочу об этом даже думать. Влияние личности, имевшейся до пробуждения, очень сильно, я ощущаю это на себе. Он справится, мы ему поможем.

Часы завибрировали, на дисплее было указано, что звонок от Ломова. Константина достал из часов наушник и поговорил в виртуальной реальности.

— Пироян звонил? – спросила Катрина.

— Виктор передал от генерала приглашение на ужин. Пироян просил не гневаться за слова, произнесенные на совете, и предлагает за столом забыть разногласия.

— На твоем месте я бы отказалась, Пироян явно задумал какую-то подставу.

— Возможно и так, а возможно он действительно сожалеет и хочет выработать общий план действий. Так или иначе, мой отказ разожжет конфронтацию. Я должен пойти.

— Тогда я с тобой.

— Вряд ли кто возразит, если со мной придет прекрасная девушка. Там, кстати, будет посланец из Колумбии, Варо.

— Не люблю Латинскую Америку.

— Ты первая на моей памяти.

— Поверь, у меня есть причины. Это было в середине шестнадцатого века, я была совсем юной девчушкой, когда испанские войска…  

Пироян лично встретил Константина у дверей в кафетерий, убранство которого было подготовлено по этому случаю. Довольный благорасположением Константин пожал руку генерала и пару мгновений всматривался в его глаза. В них обнаруживалось новое свойство, говорившее об одном, Пироян принял решение. Константин вошел, пропустив Катрину, одетую в коктейльное платье молочного цвета. Рваные джинсы больше не прятали ее чудных ножек. Чуть замедлив шаг, Константин полюбовался Катриной, платье ей чертовски шло, а пепельные волосы привносили солидности в образ. Войдя, Константин поприветствовал собравшихся: Макса, Варо, Нарекова с женой, Лину Бакирову (половину Макса), которая редко показывалась на публике, несмотря на то, что неотлучно жила на базе.

После недолгих разговоров сели за стол. Из блюд был ростбиф, по большей части холодные закуски, салаты. Из напитков бренди и вина. Когда поели, принялись расспрашивать гостя издалека.  

— Прежде, чем мужчины заведут разговор о делах, давайте чуть-чуть поболтаем о жизни, — предложила Катрина.

—Превратности жизни столь многообразны, милая Катарина. О чем бы вы хотели поговорить? — любезничал Варо.

— Ну, хотя бы о вас. О тех самых превратностях.

— Без них наша жизнь была бы пресной. Взять моих родителей. Дед был суровым человеком, его даже прозвали «Adoquín» — булыжник. Он работал на Пабло Эскобара и был не последним среди его подручных, что само за себя говорит о его нраве, мир его праху. Мой отец рос в непростой обстановке: постоянные переезды, угроза жизни, с детства тебя окружают вооруженные люди. Приходилось постоянно скрываться, причем и от полиции, и от конкурентов одновременно.

— Он пошел по стопам деда? – спросил Макс. —

Да, да… Благодаря характеру, закаленному в юности, и не в меньше мере наследуя репутацию деда, отец быстро рос в картеле. Однако ему было не суждено стать великим бандитом.

— Почему?

— Появились две веские причины. Как-то мой отец отдыхал на круизном лайнере, который плыл в Доминикану. Люди из картеля отдыхали по первому разряду: выпивка, кокаин, девочки. Коту только и нужно, чтобы его к колбасе привязали! — засмеялся Варо. – Среди пассажиров отец заприметил двух девушек. Легкие платьица, звонкие голоса, волосы развеваются на морском ветру… Они были похожи друг на дружку, как две капли. Не близняшки в буквальном смысле, скорее у них было поразительное духовное единство.

— Сколько было твоему отцу?

— Лет двадцать пять. А им, значит, по шестнадцать-семнадцать. Когда сошли на берег, отец уговорил их пойти с ним. Самое удивительное - они согласились. На острове они провели сказочные деньки. Они полюбили друг друга, все трое. По возвращении домой, мой отец вышел из бизнеса, не знаю, чего ему это стоило, но ему позволили уйти. С новой семьей он построил ферму.

— Они так и жили втроем? – спросила Катрина.

— Конечно. Одна из них моя мать. За столом повисло изумление.

— Которая из них? — спросил Константин.

— Мне безразлично. Вы вряд ли поверите, но я никогда не задавался этим вопросом.

— Неужто неинтересно было узнать?

— Зачем? – искренне спросил Варо и рассмеялся.

— У вас поразительная семья, — сказал Макс. – А что сегодня творится в Колумбии? До нас доходят тревожные вести.

— Опять дела… — с негодованием сказала Катрина, повернувшись к Лине.

— В нашей прекрасной стране настали темные времена. Почти год корпорация Hive, точнее ее отделение Hive Bolivariana, проводит бесчеловечные опыты над народом. Они вживляют особые нейроимпланты.

— В чем их особенность? – спросил Макс.

— Если вы посмотрите на сводки, экономика Колумбии растет с немыслимой скоростью. Повышается продуктивность труда, в деревушках стало безопасно, города начинают походить на европейские. У нас в одном спад – в сфере развлекательных услуг и досуга. Полный провал.

— Благодарить нужно, разумеется, корпорацию? — спросил Пироян.

— Ее самую. Всем известно, что народ Колумбии всегда жил небогато. Зато в душе каждого золото. Бегали ребятишки, люди собирались, шумели, выпивали. Мужья ссорились, жены уходили, потом мирились. Вся жизнь на людях, никто ничего не стеснялся. Если кто-то впадал в нужду, ему помогали соседи. Теперь это осталось только в книгах.

— Почему?

— Потому что новое правительство, под эгидой борьбы с преступностью, решило заключить сделку с дьяволом. Hive предложила инвестиции, вдобавок давала технологии. В обмен корпорация тайно договорилась с правительством сделать Колумбию подопытной территорией. Сначала открыли продажу очень дешевые нейроимплантов, а как народ пообвык, стартовало принудительное вживление всему населению. Чипы были с особым алгоритмом, который делал людей покорными, заставлял эффективно работать и, на закуску, полностью отбивал тягу к досугу и любым радостям жизни.

— После таких настроек люди станут почище роботов, — сказал Константин.

— Они ими и стали. Началось восстановление экономики, стройки не останавливаются, на улицах нет преступности, даже мельчайших правонарушений. Люди ходят на работу, едят и спят. Всё. Hive создали нацию рабов.

— Неужели никто не борется?

— Мы. Остальные найдены и рафинированы. Сейчас не тот век, когда можно спрятаться, убежав в джунгли.

— Поэтому корпорация должна стать нашей главной целью! — сказал Константин.

— Вы видите лишь верхушку, — ответил Пироян. — Думаете, кто позволяет всяким корпорациям творить злодеяния? Продажные правительства! Наше красное-распрекрасное не исключение.

— Опять вы за старое. Мы не станем вмешиваться в политику потомков. Я отдал власть потомкам.

— Я помню! Помню эту чудовищную ошибку, остановить которую ни у кого не хватило духу. Смотрите к чему привел ваш дар.

— Нынешнее правление в России весьма удачно.

— Если бы вы интересовались нашей работой, то не говорили бы подобных нелепиц, — парировал Пироян. — Красное правительство сплошь пропитано обманом! Сдуть пелену, и они полетят следом.

— Генерал, вы пьяны! — вступилась Катрина.

— Не верят мне! Сункар, хоть ты скажи, раз слову Пирояна теперь нет доверия!

— Константин, это правда, — сказал Нареков. — Александр Романов – это ложь, весь режим стоит на заранее сочиненной сказке.

— Не смотрите на меня так! — сказал Пироян Константину. – Во времена олигархических воин в Красноярске располагалось бедное НИИ. Основное направление их исследований было социальное моделирование и статистические исследования. Они выясняли, кому на Руси жить хорошо, кому плохо и почему, разрабатывали стратегии по улучшению устройства общества. Институтик этот чудом остался на плаву, какой-то олигарх дал грант по-пьяни, и забыл про их существование. Ученые продолжали работать и после моего прихода, руководил проектом академик Молчанов, светило науки с международным признанием, истинный альтруист. В итоге многолетние исследования дали результат, был сгенерирован образ идеального российского правителя и режима правления. Некий алгоритм. Приходит довольный Молчанов с докладом в Кремль, а рвачи из моего окружения его под арест, в подвал и к стенке. Испугались, что он сможет совершить государственный переворот.  

— Прошу, дальше, — засмеялся Константин над самообличением генерала.

— Время было такое, — продолжил Пироян. – Когда пропал академик, а его помощника назначили ИО до расформирования института, ученые поняли, что теперь их точно прикроют. Но жизнь смешала карты: я погиб вместе с Москвой. ИО вместе с коллегами решил действовать. Они создали опытную модель алгоритма, им было известно, как его реализовать, как убедить людей по своей воле полюбить их строй. В тот самый момент ИО стал Александром Романовым. Далее взрыв ажиотажа в видеохостингах, поход из Красноярской глуши в Новосибирск, принятие власти. Даже убийство Романова не было настоящим, ученые знали, что лидер-основатель должен стать легендарным. Романов требовал придерживаться алгоритма до конца, и его нарочно убили. Все ложь, от начала до конца.

— Мы живем не в пряничной долине, — сказал Константин. — Я не открою вам глаза сказав, что политика жестока. Генерал, вы сами попустили уничтожить талантливых людей, а теперь злитесь на то, что в нужное время ученые оказались проворнее вас. Символично, что сама природа низвергла вашу власть. Режим Романова построен на идее, ваш лишь на жажде удержать власть. И сейчас вы требуете совет поддержать мятеж против в целом неплохого правительства, при котором народ перестал бояться. Мы должны вернуть тирана на пьедестал? Я один вижу абсурдность?

— Я восстановлю порядок и заложу основание первого нашего государства! — воскликнул Пироян.

— Потопишь потомков в крови? Они дети наших детей, я не желаю быть их угнетателем.

— По вине твоей бесхребетности мы оказались под землей, хотя приходили править планетой. Да, три поколения будут страдать под невыносимым диктатом, но я разберу по винтикам души потомков, и слеплю нового человека. Угнетение обязательно! Только так куется будущее. Оно будет создано теми людьми, кто вытерпел, кто выжил и не сломился, с правильными установками, вложенными в умы.

— Я бы рад послушать, да мне тошно, — сказал Константин и встал.

— Довольно, не будем ссориться, — неожиданно улыбнулся Пироян, словно пелена гнева упала. – Мы начинаем свару, а это не пойдет на пользу никому из нас. Завтра утром, совет решит, атаковать корпорацию или поддержать меня.

— В любом случае, генерал, вашим прожектам не сбыться. Не вставайте у меня на пути.

— На все воля совета.

— Мы с Катриной пойдем, я устал, — сказал Константин.

Они вдвоем вышли из-за стола и отправились в комнату Катрины. Настроение было скверным. В том, что Пироян затеял мятеж и не отступится, сомнений не оставалось. Но показное примирение генерала связывало руки, уничтожить оппонента сейчас значило проявить деспотизм. Константин не желал себе такой репутации. Придется дождаться утреннего собрания, где раз и навсегда размазать амбиции генерала.