Утром двадцать седьмого января Константин встал с постели задолго до восхода. Он вышел на площадку перед ангаром в тишину предрассветного затишья. Зима в Европе выдалась на редкость холодной, и мягкий снег под ногами скрипел точно, как в далекой Сибири. Однако не красоты зимы подняли Константина в такую рань. Сегодня должен был приехать Макс и привезти с собой Катрину, которая прошла успешный курс интенсивного лечения в закрытой клинике в Германских Альпах. Макс сообщил, что прибудет к рассвету, и Константин, словно маленький ребенок накануне торжества, не мог уснуть в предвкушении. Позади хлопнула дверь, и из ангара вышел Мамед с голым торсом.

— Ты поздно, — окликнул Константин.

— Зашел разбудить вас, но кровать была пуста. Искал вас пока мне не сказали, что видели, как вы вышли. Ну что, побежали?

— Не сегодня, не хочу пропустить приезд Макса.

Помахав, Мамед побежал трусцой в сторону леса и вскоре скрылся в его гуще. Втянув шею, Константин подумал, что бдение на улице может прилично затянуться, поэтому с неохотой пошел обратно. Внутри ангара уже горел свет, многие проснулись. Здороваясь по пути с заспанными людьми, Константин зашел в самодельную кухоньку, где кофе-машина выдала кружку двойного американо. Попивая, он принялся наблюдать за работой летчиков, которые подготавливали первый из двух пригнанных самолетов. Работа не прекращалась целую ночь, не ложившиеся отдыхать техники вяло грузили взрывчатку в фюзеляж.

Вдруг краем глаза Константин заметил свет автомобильных фар, пробившийся через зарешеченные окна ангара. «Наконец-то!» — обрадовался Константин и пошел дверям. К сожалению, вместо тех, кого он так ждал, в ангар зашел Рихард Вайс. Они пожали руки, и Вайс немедля пригласил уединиться, чтобы еще раз пройтись по плану предстоящего нападения на штаб-квартиру корпорации Hive.

В небольшой мастерской Константин включил проекцию карты на мониторе, висевшем на стене.

— Мы займем позицию в лесу в трехстах метрах от зоны внешнего ограждения комплекса, здесь и здесь, — показывал Вайс.

— Я с диверсионной группой залягу в этой зоне, на противоположной стороне.

— Начинаем в полдень.

— Самолеты подорвут генераторы и корпус охраны. Это послужит самым верным сигналом, — сказал Константин. —  Ваш отряд завяжет бой. Цель: выманить как можно больше охраны и техники. Затем вы ретируетесь и пройдете по этому пути, — Константин провел пальцем по маршруту в лесу. — Вы заманите оперативников в засаду, наших основных сил.

— Наша тактика: приманка и контратака, — закивал Вайс.

— Именно. Вы контратакуете силы противника, и организуете прорыв внутрь территории комплекса, чем займете все имеющиеся у них силы. Тогда в дело вступаю я со своим отрядом. Мы по возможности тихо проникнем в основное здание и выясним, где держат Полину. Вслед за ее вызволением я отступлю, но прежде уничтожу серверные этажи и пункты управления.

— На все про все у нас часа четыре, не больше, — сказал Вайс, почесывая затылок. —  Макс информационно изолирует периметр операции, из комплекса нельзя будет связаться с внешним миром. Однако стоит не забывать, что население поднимет панику, когда услышит шум вооруженного столкновения. Если мы замешкаемся, нас перехватят группы спецназа немецкой полиции, а затем армия.

— Успеем. Среди нас профессионалы, каждый имеет боевой опыт.

— Прям Наполеон с Нейем! – раздался третий голос.

Услышав долгожданный голос, Константин с улыбкой повернулся:

 — Чертовка!

Стоя посреди дверного проема, Катрина выгнула спину и уверенно расставила ноги, уперев кулаки чуть выше ягодиц. В мыслях Константин отметил, что никогда прежде не видел ее в такой прекрасной физической форме. Несмотря на зиму, на ней был черный облегающий костюм из композитов, по видимости, предназначенный поддерживать мышцы. Вайс с пониманием поклонился обоим и вышел. Не дожидаясь, пока их оставят наедине, Константин притянул Катрину внутрь комнатушки, захлопнув ногой дверь. Он прижал ее к стене и, охваченный желанием, поцеловал.

— Счастлив, что ты выкарабкалась, — Константин с восторгом облегчения разглядывал ее исцеленное тело.

— Изо всей мочи старалась поспеть к войнушке.

— Ты стала гибкая, — заметил Константин, когда от каждого его движения Катрина выгибалась с непринужденностью кошки.

— Мне поставили новый позвоночник, ребра и в довесок заменили часть органов.

— Бог мой… — поразился Константин.

— К счастью, ты позаботился, чтобы меня подлатали. И вуаля! Не печалься, мои возможности только возросли. Разве, я не золотце?

Катрина, как балерина подняла ногу к затылку и на носочке обернулась вокруг себя. Закончив стремительный пируэт, она повисла на шее Константина и чмокнула в уголок губ.

— Иногда бывают нестерпимые боли, — шепотом сказала Катрина, — но я выдержу ради тебя.

Катрина отстранилась и увидела растроганно напрягшиеся брови Константина. Она провела ладонью по его лицу и упорхнула прочь, так же неслышно и легко, как вошла.  

Константин покинул комнатушку и подозвал Макса, поодаль занятого кабелями.

— Видели Катрину? –спросил довольный Макс.

— Разговаривали только что. Спасибо за заботу.

— Ох, и натерпелся я. Катрина очень взбалмошная! Никогда не знаешь, какой фортель она выкинет. Однако у нее не отнять преданности. Знали бы вы, через что она прошла, чтобы оказаться здесь.

— Да, она такая. У тебя готово?

— По техническому сопровождению операции, если вы об этом, полный порядок. Из клиники я давал указания моим людям здесь. Во мне можете не сомневаться.

— Вайс сказал, что ты сможешь изолировать сигналы на территории комплекса. Но я же смогу держать связь с тобой?

— Я настрою наши передатчики на особый протокол, и мы сможем общаться. Еще оружие. Я привез специальное снаряжение Мамеду для экстренных случаев.

— Молодец, Макс. Проверь еще раз аппаратуру, чтобы не было сюрпризов.

— Разумеется, — ответил Макс и направился к выходу.

— Макс! — остановил Константин и подошел вплотную, чтобы шепнуть: — Если честно, я пришел спросить насчет моей особой просьбы.

— Улажено, хотя мне до сих пор поганенько за такое вмешательство.

— Муки совести оставь мне. Спасибо еще раз.

Убедившись, что подготовка идет гладко и почти закончена, Константин вышел из ангара подышать. Рассвело, что означало приближение часа выступления. Он позвонил Мамеду. Тот еще бегал, но обещал вернуться в срок и уверил, что оружие отряда в надлежащем состоянии и подготовленно заранее. Уладив последнюю проблему, Константин зашел обратно и нашел уединенный уголок, каковой вообще был возможен в переполненном людьми ангаре.

Константин опустил веки. Под размеренное дыхание расслаблялись мышцы, а разум начал абстрагироваться от внешнего шума. В мыслях он воспроизводил слайды предстоящей миссии. Раз за разом он рисовал в воображении бой, как бойцы выполняют роли, свой действия и моделировал общий ход операции. Его воображение рисовало сценарии возможных провалов. Прокручивая варианты неудач, он умирал, затем еще раз искал решение, способное спасти положение. Чем больше раз Константин воспроизводил операцию, тем более стойким становилось чувство обреченности. Пришлось бороться со страхами и неуверенностью, которые мешали трезво отрепетировать события. Достигнув высочайшей концентрации, Константин оказался в полностью управляемом мире, где вдохновение способно воздвигать миры и проживать в них сочиненные истории. Никакое из существовавших устройств виртуальной реальности не могло дать сопоставимые инструменты конструирования и глубину вовлеченности.

Константин перенесся в Африку. Он предстал в образе старика в примитивных лохмотьях, который в тени дерева сидел перед грудой камней. Константин находился одновременно в теле старика и наблюдал со стороны. Это были воспоминания первой жизни, а камни были надгробием. Здесь Утренняя Звезда похоронил свою жену почти тридцать лет назад, а после столько же лет он жил в уединении. Константин спросил себя: «Зачем я перенесся сюда? О чем я хочу напомнить себе перед боем?» Утренняя Звезда пришел на могилу спустя десять дет, чтобы сверить чувства. В тот день ему открылась истина. Когда убили Вечернюю Звезду, он тосковал, было невыносимо больно от утраты. Время притупило чувства, но мысль о половине заставляла сердце биться так же часто, как в юности. Каждый день на протяжении тридцати лет одиночества его тянуло к Вечерней Звезде. Невзирая на то, что она лежала мертвая под толщей земли, Утреннюю Звезду тянуло разбросать камни и прижаться к любимой. Тем же вечером, вернувшись в хижину, он убил себя без толики сомнений. Ведь Утренняя Звезда распознал первую ловушку Отца, а после смерти открылась вторая.

Мысли рассеялись. Константин увидел Мамеда с амуницией. Переодевшись и закинув на плечо автомат, Константин спросил:

— Сколько времени?

— Половина десятого.

— Почему не растолкал?

— Не хотел испортить медитацию. Я сам практикую и не люблю, когда мешают.

— Все на инструктаж! Часовая готовность! – оглушительно воскликнул Константин.